Гу Чушэн нахмурился. Всё происходящее шло совсем не так, как он ожидал.
Они с Вэй Юнем соперничал всю жизнь и Гу Чушэн считал, что знает его достаточно хорошо. Тот всегда стоял горой за своих, дорожил семьёй и, при всей суровости, умел уважать других. Он никогда бы не стал принуждать кого‑то против воли.
О делах Чу Юй Гу Чушэн слышал ещё в Куньяне. С таким долгом Вэй Юнь непременно должен был быть её благодарен и думать о её будущем. Именно поэтому Гу спешил, он опасался, что Вэй Юнь, решив всё сам, выдаст Чу Юй замуж без её согласия, и тогда всё может закончиться новой трагедией, как когда‑то с Вэй Цзюнем.
Он был уверен, сейчас Чу Юй питает к нему чувства, и вряд ли Вэй Юнь способен навязать ей свою волю. Но жизнь переменчива, и кто знает, что случится завтра. Потому Гу Чушэн и торопился вернуться в Хуацзин. Сперва он устроил переход Яо Юна на их сторону, показал Вэй Юню свои способности, а затем, намекая на давнюю привязанность, дал понять, что он и Чу Юй — не просто знакомы с детства, но и связаны взаимным чувством. Так Вэй Юнь, даже если не согласится сразу, хотя бы станет считать его возможным женихом.
Однако нынешняя насмешка Вэй Юня застала Гу Чушэна врасплох.
Он глубоко вдохнул и спокойно произнёс:
— Если, по мнению хоу‑е, мой нынешний чин слишком мал, чтобы быть достойным старшей госпожи Вэй, то скажите, до какого звания мне следует дослужиться, чтобы осмелиться просить её руки?
Эти слова заставили Вэй Юня едва не опрокинуть стол. Он и сам не понимал, отчего так раздражён. Просто глядя на неотступное, упрямое лицо Гу Чушэна, он чувствовал к нему почти физическое отвращение.
Но виду юноша не подал. Молодой господин лишь сжал в пальцах кубок и молчал.
«Какой же чин мог бы быть, чтобы быть достойным?» — спросил он себя.
Тут Вэй Юнь понял. Будь Гу Чушэн хоть девятым чиновником, хоть первым министром, хоть даже Императором, он всё равно не будет.
Он поднял глаза. Гу Чушэн невольно выпрямился.
Надо признать, выглядел он безупречно: утончённый, стройный, сдержанный, типичный учёный из благородного рода. В его осанке чувствовалась гордость и внутренняя сила, что придавало облику особое достоинство. Любая женщина, увидев, непременно отметила бы его красоту.
В Хуацзине ценили изящество и мягкость, и потому даже самые статные сыновья рода Вэй рядом с изысканными столичными юношами казались грубоватыми. А Гу Чушэн, воспитанный в доме учёных, с детства привыкший к благопристойности и порядку, одним своим видом внушал уважение.
Но чем дольше Вэй Юнь смотрел, тем сильнее раздражался.
Наконец он понял, что именно вызывает в нём отвращение.
— Раз ты тогда отверг мою невестку, — холодно сказал он, — то и возвращаться не следовало.
Сказав это, он почувствовал, как будто сбросил тяжесть с груди.
— Моя невестка — гордая женщина, — продолжил он, — не из тех, кого можно звать и гнать по прихоти. Раз не сумел ценить её тогда, не строй теперь вид раскаявшегося. Хочешь — продолжим сотрудничество, я помогу тебе продвинуться. Не хочешь — уходи. С твоим умом ты и без рода Вэй найдёшь, где пристроиться. Я велю сопроводить тебя, пока не обретёшь новое место.
Гу Чушэн молчал. Вэй Юнь, не желая продолжать, поднялся, но не успел сделать и шага, как тот вдруг улыбнулся.
— Хоу‑е прав, — тихо сказал Гу Чушэн.
Вэй Юнь обернулся. Перед ним стоял человек с опущенными ресницами и лёгкой улыбкой на губах.
— Не сумел сберечь — значит, виноват. Ошибку нужно признать, долг — воздать. Я всё понимаю.
Вэй Юнь ждал продолжения.
Гу Чушэн поднял взгляд, в котором мелькнула просьба:
— Только прошу, пусть решает сама госпожа Вэй. Простит она или нет, это между нами. Не стоит, хоу‑е, навязывать ей свою волю.
Вэй Юнь сжал кулаки. Внутри него всё кипело, но лицо оставалось холодным.
— Хорошо, — коротко ответил он.
Когда он нарушал её волю? Никогда.
Гу Чушэн зря тревожится.
Заметив, как тот облегчённо выдохнул, Вэй Юнь не удержался от колкости:
— Я не стану её принуждать. Но, Гу Чушэн, не всякий будет ждать вечно. Когда‑нибудь она полюбит другого, и я сам поведу её под венец.
Гу Чушэн на миг замер, потом тихо усмехнулся:
— Я понимаю.
