Горный хребет Фуньюй тянется более чем на восемьсот ли, разделяя бассейны рек Хуайхэ и Ханьцзян. Именно там, в его сердце, на горе Байюнь, проходило нынешнее испытание Войска Повелителей Журавлей. От Кайфэна до этого места около семисот ли; путь пролегает в основном по государственным дорогам, но чем ближе к горам, тем тропы становятся круче и каменистее. Даже на самом быстром коне, не давая ему отдыха, дорога заняла бы шесть–семь дней.
В ясную погоду, по ровной дороге, человек, не слезая с седла, выдерживает не более трёх часов пути, но бойцы Войска Повелителей Журавлей должны были идти строем четыре часа подряд. Когда они, наконец, достигали почтового двора, даже кони валились с пеной у рта.
Тело Ань Цзю всё ещё было слишком слабым. Она держалась лишь силой воли, и, добравшись до постоялого двора, не притронулась к еде. Девушка просто упала на постель и уснула.
Сон её был тяжёлым, но не без сознания. Она ощутила, как кто-то вошёл, захотела открыть глаза, но веки не слушались.
Кто-то сел у изголовья, и в воздухе разлился густой запах женьшеня.
— Открой рот, — тихо произнёс Чу Динцзян.
Сжатые губы Ань Цзю дрогнули и разомкнулись.
Горьковатый вкус женьшеня растёкся по губам и языку. Чу Динцзян не спешил, кормил её медленно, и потому глотать было легко.
Выпив небольшую чашу отвара, Ань Цзю погрузилась в глубокий сон.
Когда она очнулась, у окна стоял человек. Она уже хотела позвать: «Чу Динцзян», но услышала мягкий, спокойный голос:
— Ты близко знакома с господином Чу?
Это был Гу Цзинхун.
Ань Цзю поднялась, потерла виски и нахмурилась:
— Что вы хотите этим сказать, господин заместитель?
— Теперь ты под моим началом, — ответил он ровно. — Мне нужно знать всё. Не тревожься, я не выдам твоей тайны.
Он видел её настороженность и тревогу, скрытые за внешней холодностью.
Ань Цзю встретила его ясный, проницательный взгляд, будто пронизывающий насквозь.
— Кто просил вас брать меня в подчинённые? Если считаете, что я не подхожу для службы в Драконовой страже, — откажитесь.
Любой другой на его месте обиделся бы на такую колкость, но Гу Цзинхун лишь улыбнулся:
— Хрупкое дитя.
Когда Ань Цзю не знала, как ответить, или чувствовала угрозу, она всегда пряталась за колючими словами. Гу Цзинхун видел это насквозь слишком ясно, слишком точно.
«Страшный человек!» — подумала она.
Лоу Минъюэ как-то говорила, что искусство чтения сердец и искусство обольщения — из одного корня. И теперь Ань Цзю поняла: Гу Цзинхун владеет не только искусством обольщения, но и читает мысли лучше, чем Сюй Чжи из Контрольного управления Повелителей Журавлей.
И верно, чтобы обольстить, нужно сперва понять сердце.
— Ты спала сутки напролёт, — негромко сказал он. — Остальные уже ушли вперёд. Сможешь идти?
Ань Цзю поднялась, но тут же вспомнила о самом важном:
— Я ведь ещё не ела.
Гу Цзинхун ничего не ответил и вышел. Спустя четверть часа он вернулся с миской лапши. В бульоне плавали редкие листочки зелени, ни капли масла.
В комнате не было стола; он просто вложил миску ей в руки:
— Ешь.
Ань Цзю посмотрела на лапшу, помедлила, потом взяла палочки и стала есть.
Она спросила с сомнением:
— Это вы сами сварили?
Он стоял у окна, спиной к ней. Услышав вопрос, он обернулся:
— А?
Солнечный свет, пробиваясь сквозь чёрный плащ, очерчивал его профиль мягкими бликами.
— Ничего, — сказала она. — Вкус… своеобразный.
Гу Цзинхун тихо рассмеялся:
— Звучит не как похвала.
Ань Цзю доела лапшу и нахмурилась:
— Потому что вы это и сами знаете.
«А вот Чу Динцзян готовит куда вкуснее», — мелькнула у неё мысль.
— Отдохни немного, через полчаса выступаем, — сказал Гу Цзинхун и вышел.
Он остановился во дворе, поднял лицо к утреннему свету и на миг закрыл глаза, наслаждаясь редкой тишиной.
Здесь, у подножия гор Фуньюя, солнце только что разогнало утренний туман. Весенние лучи были особенно мягки, и кругом всё дышало жизнью.
Ань Цзю размяла затёкшие мышцы. Боль усилилась, но уже не тянула вниз, как прежде. Она знала: если теперь остановиться надолго, тело окостенеет, и потом неделями не оправишься. Надо перетерпеть, и тогда станет легче.
Через две четверти часа они оседлали коней и направились к горе Байюнь.
Фуньюй славились дождями: утренние туманы и вечерние ливни здесь были делом привычным. Чу Динцзян, шедший впереди, как раз попал под бурю и повёл отряд искать укрытие.
Они нашли пещеру. Едва путники успели войти, как раздался жалобный голос:
— Всё промокло! Ну что за дождь ни с того ни с сего!
