На высоте пяти тысяч метров к берегу двигалась огромная армада самолётов. Никогда прежде не собиралось в небе столь пёстрое множество машин, от тяжеловесных «Боингов»‑гигантов до крошечных, похожих на комаров, лёгких самолётиков. Здесь были репортёрские борта крупнейших мировых агентств, исследовательские и правительственные наблюдатели. Всё это шумное облако летело следом за коротким, плотным белым следом, словно стадо овец, спешащих за пастухом.
След оставил Художник холода, существо, способное творить искусство из самой низкой температуры. Он нетерпеливо подгонял отстающих, вынужденный ради них лететь с невыносимо медленной скоростью. Для того, кто способен пересекать пространство и время, даже свет казался ползущим. Он ворчал, что из‑за этой черепашьей поступи теряет вдохновение.
На бесконечные вопросы журналистов, сыпавшиеся по радио, Художник холода не отвечал. Ему было интересно говорить лишь с Янь Дуном, находившимся в арендованном Центральным телевидением КНР самолёте «Юнь‑12». Постепенно остальные притихли, слушая разговор двух художников, земного и пришедшего из холода.
— Твоя родина в пределах Млечного Пути? — спросил Янь Дун. Самолёт шёл ближе всех, и сквозь белёсую дымку он различал впереди мерцающий ледяной шар, оставлявший за собой след из конденсированных газов: кислорода, азота и углекислоты. Когда самолёт случайно входил в эту полосу, иллюминаторы мгновенно покрывались толстым инеем.
— Моя родина не принадлежит ни одной звёздной системе, — ответил Художник холода. — Она покоится в безбрежной тьме между галактиками.
— Там, должно быть, очень холодно.
— У нас нет планеты. Наша цивилизация родилась в облаке тёмной материи. Да, там холодно. Жизнь вырывала из почти абсолютного нуля крохи тепла, впитывая каждую крупицу излучения от далёких звёзд. Когда мы научились ходить, то поспешили в ближайший тёплый мир, в вашу Галактику. Но и здесь нам приходится сохранять низкую температуру, иначе мы погибнем. Так мы стали художниками холода в тёплом мире.
— Под «искусством холода» ты имеешь в виду ледяные скульптуры?
— О, нет. Всё, что создаётся взаимодействием температуры, значительно ниже средней для данного мира, — это искусство холода. Лёд и снег — лишь формы, подходящие вашему миру. В нашем, где царит тьма материи, они были бы горячими. А в звёздных мирах даже расплавленная лава — материал для холодного искусства.
— Похоже, у нас схожее чувство прекрасного.
— Неудивительно. Тепло — лишь краткий спазм, вспыхнувший после рождения Вселенной. Оно исчезнет, как вечерний отсвет после заката. Энергия иссякнет, и лишь холод останется вечным. Красота холода — это красота, не знающая конца.
— Значит, Вселенную ждёт тепловая смерть? — раздался голос из наушников; позже Янь Дун узнал, что это был физик‑теоретик с одного из самолётов.
— Не отклоняйтесь. Мы говорим об искусстве, — холодно оборвал Художник холода.
— Внизу уже море! — воскликнул Янь Дун, глядя в иллюминатор: под ними медленно проплывала изогнутая береговая линия.
— Ещё немного вперёд, — ответил Художник. — Нам нужна самая глубокая часть моря, там удобнее брать лёд.
— Но где же здесь лёд? — удивился Янь Дун, глядя на безбрежную синеву.
— Там, где появляется Художник холода, там и возникает лёд.
Он летел ещё больше часа. Под ними раскинулась сплошная водная пустыня. Вдруг самолёт резко взмыл вверх.
— Чёрт возьми, мы едва не врезались! — крикнул пилот. Художник холода внезапно остановился, и все самолёты в панике разошлись. — Законы инерции на него не действуют, — выдохнул пилот.
Он будто мгновенно сбросил скорость до нуля. При таком торможении любой лёд должен был разлететься!
Самолёты выстроились вокруг неподвижного ледяного шара. Тот испускал снежный вихрь из кислорода и азота; ветер уносил снежинки в одну сторону, словно белые волосы, развевающиеся за ним.
— Начинаю творить! — объявил Художник холода и, не дожидаясь ответа, камнем рухнул вниз. Казалось, невидимая рука, державшая его в воздухе, вдруг отпустила. Он падал всё быстрее, оставляя за собой тонкий след тумана, и вскоре исчез в синеве моря. На поверхности взметнулась белая вспышка, потом круги пошли в стороны.
— Он утопился, этот инопланетянин, — пробормотал пилот.
— Не болтай ерунды, — отрезал Янь Дун с северным акцентом. — Снижайся, сейчас лёд всплывёт!
Но лёд не всплыл. На месте падения появилось белое пятно, быстро разрастаясь в круг. Когда самолёт снизился, Янь Дун понял, что это не лёд, а плотный слой тумана. Белая мгла ширилась, и вскоре всё море под ними дышало паром.
