Невидимое дыхание, лишённое формы и цвета, поднялось над строем белоорлиных воинов. В одно мгновение три сотни бойцов, стоявших в идеальном порядке, побледнели, будто кровь отхлынула от лиц.
По канонам заклинания «Массовая язва», всё должно было начаться с громкого, сухого кашля — с него поднимался над землёй чёрно‑багровый туман, клубящийся в указанной области. Любое живое существо, оказавшееся внутри, немедленно заболевало.
Но Грэйт считал подобный способ грубым, до смешного неуклюжим. Сильный кашель — значит, чародей держит возбудителей болезни в собственном теле и, надсадно кашляя, разносит их вокруг. А чёрно‑багровый туман — просто признание в невежестве: маг не знает, какие именно микробы вызывают нужные симптомы, и, не разбираясь, смешивает всё подряд, надеясь на удачу. Что до слишком явных признаков и лёгкости распознавания — перед лицом возможного провала это уже мелочи.
Поняв же истинный принцип действия заклинания, Грэйт изменил его. После доработки оно стало куда тоньше и смертоноснее. А уж зачем он направил вперёд дубовый посох и произнёс короткое «Иди!» — что ж, без обряда не обойтись: иногда и магу нужна доля торжественности. К тому же, если уж делать вид, что работаешь, пусть золотые орлы видят, что он действительно трудится.
— А‑а‑а‑а!
— Моё лицо! Моё лицо!
— Руки!
Крики взвились один за другим, но вскоре стихли. Белоорлиные воины хватались за горло, падали на колени, катались по земле. На руках, лицах, шее — на всей обнажённой коже — вспыхивали алые пятна, уродливые и страшные.
Шесть золотых орлов в ужасе бросились вперёд. Наклонившись, они осмотрели поражённых.
Сначала им показалось, что всё не так уж страшно: кожа не кровоточила, а лишь покрылась мелкими, как укол иглы, красными высыпаниями. Большинство из них были ярко‑алыми, будто готовыми закапать кровью, а некоторые — с желтовато‑белыми верхушками, словно нагноились.
Но при втором взгляде тревога усилилась. Белоорлы корчились от боли, дыхание их было горячим, лбы пылали — жар поднимался стремительно. Стоило нажать на кожу, сыпь бледнела, но, как только пальцы отнимали, вновь вспыхивала алым. Те, кто был крепче, ещё стонали и пытались подняться, но голоса их сорвались в хрип. Слабые же свернулись клубком, прижимая руки к голове и бормоча о нестерпимой боли. На языках у них выступил белый налёт, сквозь который проступали крошечные красные точки.
Некоторые не выдержали зуда и начали царапать себя до крови. Острые ногти оставляли на коже длинные борозды, и вскоре лица, руки, шеи покрылись кровавыми полосами.
— Это… — один из золотых орлов переглянулся с товарищами. Лица у всех были мрачные. Старший шагнул вперёд, но не успел сделать и трёх шагов, как за спиной раздался крик:
— Куско! Что с тобой?!
Он резко обернулся. Молодой воин по имени Куско стоял на коленях, поддерживая старшего белоорла, лицо которого пылало, а глаза уже мутнели. Тот, не в силах терпеть боль, судорожно царапал воздух, оставив на руке Куско несколько алых следов.
На глазах у всех по коже юноши — на предплечьях, щеках, шее — начали проступать те же красные высыпания. Он хотел что‑то сказать, но из горла вырвались лишь хриплые «а‑а‑а», будто голос сгорел дотла.
— О, почтенный Владыка Чумы… — прошептал старший золотой орёл.
Он склонил голову перед Грэйтом, отбросив прочь все прежние сомнения и хитрости:
— Мы признали вашу мощь. Простите нас за дерзость и испытание. Смягчите гнев, отзовите силу, пощадите молодых воинов…
В недавнем бою Грэйт показал себя достойно, но всё же его энергия казалась слабее, чем у сильнейших белоорлов. Даже сереброволосая драконица Сайрила превосходила его. Шестеро золотых орлов вместе могли бы устоять и против неё, а ведь их было двенадцать, да ещё за ними стоял сам бог Орлов!
С таким перевесом можно было рассчитывать на переговоры, на выгоду, на то, чтобы привлечь этих двоих к войне с Белыми Призраками и заслужить особую милость небесного покровителя.
Но теперь всё изменилось. Сила Грэйта оказалась куда страшнее — невидимая, бесформенная, поражающая без промаха. Такого морового недуга они не встречали никогда. И даже золотые орлы оказались уязвимы.
— Вы думаете, я по вашему слову насылаю мор и по вашему же отзову? — холодно бросила Сайрила, не дав Грэйту ответить. Она схватила его за руку и, не глядя на воинов, коротко приказала: — Уходим.
— Подождите! Подождите! — старший золотой орёл бросился вперёд, распахнув руки, пытаясь преградить путь. Почувствовав исходящую от Сайрилы смертельную угрозу, он поспешно склонился в поклоне:
— Мы заплатим! Возьмите награду, только прошу — отзовите силу!
Он торопливо снял с себя ожерелье и положил на землю, затем браслеты, потом два массивных кольца с камнями. Остальные последовали примеру, и вскоре у ног Грэйта выросла кучка золота и драгоценностей.
Сайрила фыркнула, но лицо её немного смягчилось. Грэйт тоже чуть расслабился. Он порылся в пространственном мешке и достал железный ларец, от которого веяло холодом, и шесть стеклянных шприцев.
— Силу я не отзову, — сказал он спокойно. — Пусть это будет уроком. В этом ящике лекарство: на каждого по одному флакону. Возьмёте шприц, наберёте жидкость, встряхнёте и введите им. Так они проживут хотя бы день.
Он окинул взглядом поражённых белоорлов. Мгновенно вспыхнувшая алая лихорадка выглядела ужасно, но с их выносливостью, свойственной воинам среднего и высокого ранга, они должны были выдержать. А если добавить по уколу пенициллина — шансы возрастут.
— Если кто‑то не выдержит силу лекарства, — добавил он, — подбодрите его заклинанием «Вдохновение» или любым другим. И ещё: если не хотите, чтобы вся страна Орлов легла пластом…
— Что?! Это может распространиться?! — старший орёл поднял голову, глаза его расширились от ужаса.
Грэйт развёл руками:
— А как же иначе? Если не хотите эпидемии, прежде чем везти их домой, вымойте всех дочиста, одежду прокипятите или сожгите. Остальное лечите сами.
Он соткал вокруг себя и Сайрилы воздушный барьер, взял её за руку, и они поднялись в небо, оставив золотых орлов на месте. Те, переглянувшись, молча засучили рукава и начали выполнять указания, один за другим вводя лекарство пострадавшим.
Первым пришёл в себя Куско. Он опустился на колени, прошептал молитву богу Орлов, и золотое пламя на его теле вспыхнуло и погасло. Он глубоко вздохнул, поднялся — сыпь исчезла, голос вернулся.
Но дыхание его было алым. Когда он выдохнул, трава под ногами мгновенно почернела и осыпалась пеплом.
