Эти книжники, видно, и не думали, что жители ляо не только свободно ходят по Бяньцзину, но и осмеливаются творить беззаконие на земле Сун.
Ань Цзю чуть повернула голову и увидела за соседним столом двух бледнолицых юношей, изящных, учтивых, но, пожалуй, неспособных поднять даже мешок риса.
Она оглядела зал. Почти все здесь были такими же. Как бы они ни выглядели, держались с одинаковой учёной важностью.
Чу Динцзян, заметив её взгляд, наклонился вперёд и вполголоса сказал:
— Таких я одним ударом ладони мог бы уложить целую дюжину.
— Господин, следите за речью и манерами, — спокойно заметила Ань Цзю.
Он как-то обмолвился, что происходит из рода Хуа, и с тех пор Ань Цзю не упускала случая поддеть его.
— А ведь в древности и конфуцианцы могли уложить дюжину одним ударом, — проворчал Чу Динцзян. — В те времена это было в порядке вещей, и у них хватало крови и дикости.
Ань Цзю тихо фыркнула, и в этом звуке слышалось явное насмешливое согласие.
Чу Динцзян только вздохнул и пригубил вино.
Послушав разговоры ещё немного, они поднялись в комнату.
После ночного отдыха они двинулись дальше: оставили речной путь, поехали по большой дороге, не таясь, останавливались в казённых почтовых станциях и не боялись проверок.
Путь прошёл без помех, и вскоре они достигли Цзяннина. Там Чу Динцзян нанял частную лодку, и они вместе с Ань Цзю направились в Янчжоу.
Из-за дела о сотне убитых на реке проверки на всех переправах стали особенно строгими, и лишь через месяц они добрались до частной пристани у Янчжоу.
Это была крупнейшая из частных пристаней города, принадлежавшая богатому судовладельцу.
С наступлением ночи вдоль берега зажглись фонари, вытянувшись в длинную, словно змея, цепь. Множество грузовых судов стояло у причала, ожидая разгрузки. Надсмотрщик с кнутом в руке стоял на палубе, наблюдая за работой и время от времени окриками подгоняя людей.
Когда Чу Динцзян и Ань Цзю проходили мимо, надсмотрщик вдруг пнул ногой худого старика, тот упал, а сверху на него с глухим стуком обрушился тяжёлый тюк.
Старик долго не мог подняться. Надсмотрщик снова пнул его и выругался:
— Сдохнуть вздумал? Так катись с пристани подыхать, чтоб глаза не мозолить!
Седые волосы старика спутались, руки дрожали, жилы вздулись, но он тщетно пытался сдвинуть груз.
Чу Динцзян, проходя мимо, одним движением сбросил тюк в сторону. Старик, едва не плача, ударился лбом о землю в благодарности и, согнувшись, понёс ношу дальше.
Они с Ань Цзю, неся свои узлы и прошли через пристань. Люди вокруг то и дело бросали на них любопытные взгляды.
Ань Цзю нахмурилась и, не отставая, пошла за Чу Динцзяном.
Неподалёку раскинулся небольшой городок. Благодаря близости к пристани он жил и ночью: трактиры и постоялые дворы закрывались лишь к полуночи, но и после принимали запоздалых путников.
Они прошлись по улицам. Южная сторона реки представляла собой белые стены, чёрная черепица, мостики над водой, вывески с изящными названиями. В конце концов они остановились в частной гостинице «Цуй Линлун»1.
Дом был среднего размера, с десятком комнат, выстроенных вокруг небольшого внутреннего двора. В садике росли густые кусты и цветы, в углу журчал пруд с десятком жирных пёстрых карпов.
Мальчишка-служка нёс перед ними фонарь, провёл по крытому переходу и по узкой крутой лестнице поднял на второй этаж.
— Господа, остались только эти две комнаты, — сказал он, открывая одну из дверей. — Эта выходит к реке, просторная, но шумновата, близко к пристани. Другая тише, зато без купальной бочки: если захотите помыться, придётся спуститься в общую баню на первом этаже…
- Цуй Линлун (翠玲珑, Cuì Línglóng) — «Изумрудное сияние». ↩︎
