— Так и есть. Только третий хозяин всё время занят морскими рейсами, в Яньчжоу почти не показывается, — ответил мальчишка‑слуга. — Я-то знаю лишь самые обыкновенные слухи. На улице любого спроси — расскажет не меньше. Но если господам нужно точно, ступайте к нашей хозяйке. В Яньчжоу нет дела, о котором она бы не ведала. Только уж она за каждое слово берёт серебром, ни одной лишней крупицы не уступит.
Раз уж сведения продаются за деньги, значит, это не те сплетни, что валяются под ногами.
На пристани торговля новостями — обычное дело: почти каждая гостиница или таверна этим промышляет.
Чу Динцзян бросил мальчишке слиток серебра:
— Будь добр, представь нас.
Мальчишка, повидавший в Цуй Линлуне немало заезжих купцов и гуляк, впервые столкнулся с таким щедрым гостем. Сначала он радостно сгреб серебро, но, подумав, что даже чиновники не разбрасываются так легко, ощутил, как слиток будто обжёг ладонь. Потом, однако, он решил: «Всё равно передам хозяйке, если что — отвечать ей, а не мне».
После этой мысли мальчик сразу повеселел.
— Прошу за мной, господа, — оживился он. — С таким подарком мне и жениться теперь не грех.
Чу Динцзян и Ань Цзю взяли свои вещи и последовали за проводником.
Они спустились на первый этаж, прошли длинный коридор и вошли во внутренний двор.
Двор стоял посреди небольшого озера: среди зелёных ив и розовых лотосов белели стены под синими черепичными крышами, резные карнизы и изогнутые балки придавали строению мягкую, но властную красоту. В нём чувствовалась сила, скрытая за южной изящностью.
Мальчишка оставил гостей в беседке у ворот и, припустив, скрылся в доме:
— Хозяйка, к нам посетители!
Не успел он договорить, как дверь распахнулась. На пороге появилась стройная девушка в дымчато‑голубом платье. Она взглянула в сторону беседки, тихо сказала что‑то слуге и вернулась внутрь.
Через минуту она вышла, поддерживая другую женщину, молодую, в простой светлой юбке, с причёской замужней дамы.
Эта женщина была чуть полновата, с мягкими щеками и двойным подбородком. Черты лица — тонкие брови, узкие глаза, аккуратный нос — по отдельности были хороши, но вместе казались слишком мелкими для её круглого лица. Всё же белая, гладкая кожа спасала её от уродства.
Ань Цзю подумала, что в ней есть что‑то от древних красавиц эпохи Тан, спокойная, плотная грация.
Женщина подошла к беседке, сложила руки на поясе и слегка поклонилась.
Чу Динцзян и Ань Цзю ответили поклоном.
Ань Цзю сразу ощутила в ней скрытую силу. Внешне скромная, а внутренне — мастер восьмой ступени.
Она не ожидала встретить такую в обычной гостинице.
— Я, Чжу Пяньсянь, — произнесла женщина мягким голосом. — Не знаю, что желают узнать почтенные гости?
Она пригласила их сесть и добавила:
— У нас нет твёрдых расценок. Сколько скажу — столько и стоит. Торга не будет.
Выходило, что цену она назначает сама, и спорить бесполезно, почти как грабёж.
Выглядит Чжу Пяньсянь кротко и приветливо, а ведёт себя властно, словно само здание вокруг неё дышит той же скрытой силой.
«Чжу Пяньцянь?» — мелькнуло у Ань Цзю, и она невольно посмотрела на хозяйку внимательнее: имя звучало как «Чжу, что обманывает на деньги».
— Лишь бы ответ хозяйки нас устроил, — спокойно сказал Чу Динцзян. — Назовите цену.
Он не знал, куда девать свои богатства, а Ань Цзю, столь же беззаботная в деньгах, только одобрительно кивнула. Оба были одинаково расточительны и не видели в этом беды.
Чжу Пяньсянь легко хлопнула в ладони и улыбнулась. На щеках у неё заиграли глубокие ямочки, что мгновенно смягчило её строгие черты.
— Раз гости столь щедры, Пяньсянь не станет скрывать ни слова, — сказала она и повернулась к служанке: — Подай чай.
Красивая девушка‑прислужница удалилась и вскоре вернулась с несколькими молодыми девочками, которые поставили чай и сладости, после чего отошли в сторону.
— Мы хотим узнать о торговом доме Фэн, что ведёт судоходные дела в Яньчжоу, — начал Чу Динцзян.
— Это просто. Триста лянов, — ответила Чжу Пяньсянь, назвав цену без колебаний. Увидев, что собеседники не моргнули, она сама налила им чай и заговорила плавно, будто рассказывала старую историю:
— Фэн… Вы спросили как раз у той, кто знает. Другие не ведают, а я скажу: дому Фэн недостаёт лишь того, чтобы сменить фамилию.
— На Цинь? — уточнил Чу Динцзян.
