Шаги остановились, и усталый мужской голос произнёс:
— Принесите две бочки горячей воды.
Ань Цзю вздрогнула.
Хуа Жунцзянь?
Она повернулась к двери. Слабый свет очертил её тонкий профиль. После короткого раздумья она бесшумно выскользнула в окно и, следуя за дыханием Хуа Жунцзяня, перебралась к окну соседнего номера.
Внутри послышался скрип двери, затем тяжёлый вздох Лу Даньчжи.
— Даньчжи, что случилось? — в голосе Хуа Жунцзяня звучало беспокойство.
Ань Цзю удивилась. Янчжоу — город немалый, и всё же они снова столкнулись. Хотя, если подумать, в этом не было ничего удивительного: «Юньлай» — самая известная казённая гостиница Янчжоу, и с характером Хуа Жунцзяня он непременно выбрал бы лучшее место.
В комнате воцарилось долгое молчание. Ань Цзю не спешила, у неё хватало терпения ждать.
Мальчик-служка вошёл, принёс воду; вскоре послышалось плескание.
Ань Цзю вспомнила, что в комнате двое мужчин, и лицо её невольно порозовело.
— Даньчжи, с Цуй Ичэнем что-то случилось? — спросил Хуа Жунцзянь.
Он уже слышал о страшном деле: на корабле вырезали более сотни человек. Чтобы не навлечь беду, он не стал расследовать, но догадывался, что за этим стоит Безумец Цуй Ичэнь.
Ответом ему было молчание.
Хуа Жунцзянь раздражённо пнул купель и выругался:
— Ты, чёрт побери, позвал меня за тысячу ли, чтобы я смотрел, как ты моешься?!
— Он мёртв, — голос Лу Даньчжи был хриплым, как у старика.
Теперь замолчал Хуа Жунцзянь.
Лишь спустя время он тихо спросил:
— Что произошло?
— Я пустил в ход все связи, с трудом нашёл его в Бяньцзине, но… — горло Лу Даньчжи перехватило, и он вдруг всхлипнул.
Он не мог забыть, как некогда гордость рода Цуй, одарённый юноша, тянул его за рукав, прося сладость. Это был ребёнок, который никогда не позволял себе детских слабостей. И не мог забыть, как тот же юноша, едва достигнув двадцати, уже выглядел измождённым, словно сорокалетний.
— В этой жизни я больше всего виноват перед старшим братом. Я думал, что смогу спасти Сяо Чэня… — Лу Даньчжи глубоко вдохнул, вырываясь из бездны боли, и, собравшись, рассказал Хуа Жунцзяню всё, что случилось.
Он нашёл Цуй Ичэня в Бяньцзине и обнаружил, что тот отравлен редчайшим ядом. Тогда Лу Даньчжи вспомнил о знахаре, обладавшем чудесными умениями, и уговорил Цуй Ичэня отправиться с ним на юг. Но он и во сне не мог представить, что та женщина из Ляо осмелится явиться в пределы Сун, да ещё открыто сесть на корабль в самом Бяньцзине.
Дальнейшее вышло из-под его контроля. Он собственными глазами видел, как Цуй Ичэнь заслонил её от стрелы, и сердце его разорвалось от ужаса и скорби.
Выходит, та женщина — Елюй Хуанъу. Хуа Жунцзянь был потрясён, но, глядя на состояние Лу Даньчжи, не стал расспрашивать. Он лишь тихо сказал:
— Даньчжи, всё это — воля судьбы.
Ань Цзю, притаившаяся под окном, подумала: «Если бы Хуа Жунцзянь узнал, что его родную мать убили, а убийца подарил ему нынешнее богатство и славу, смог бы он и тогда произнести эти слова — “всё это воля судьбы”»?
— Быть может, — ответил Лу Даньчжи, лицо его побледнело, и он осел, словно лишённый сил.
Хуа Жунцзянь посмотрел на него и положил руку ему на плечо.
— Я поспешно позвал тебя, — сказал Лу Даньчжи, — потому что должен сообщить несколько вещей и попросить тебя об одном деле.
