— Почему вы печальны, старая госпожа? — не удержался он.
— Простите, что показала слабость, — Лю Сюэян вытерла уголки глаз. — Просто ваши глаза… они так похожи на глаза моего сына.
Вэй Юнь молчал. В одно мгновение ему захотелось открыть правду, но разум удержал. Лю Сюэян не умела хранить тайны. Если бы она узнала, что он в Хуацзине, слухи разлетелись бы мгновенно. Он не мог рисковать.
— Когда малый хоу‑е вернётся, тогда и будет радость, — тихо сказал он.
— Что вы, — улыбнулась Лю Сюэян. — Север ещё не умиротворён. Вернётся, и снова уйдёт. Я уже привыкла.
Её голос стал тише:
— Его отец всю жизнь провёл на поле брани, и сын пошёл тем же путём. Я давно смирилась.
— Старая госпожа…
— Говорят, вы спасли А‑Юй? — спросила она, переводя взгляд.
— Случайно встретил госпожу, — ответил он.
— Вы ведь у хоу‑е на гражданской должности?
— Да, — подтвердил Вэй Юнь, продолжая играть роль Гунсунь Ланя. — Я его советник.
— Хорошо, — кивнула Лю Сюэян. — Гражданская служба безопаснее. Когда войны поутихнут, возвращайтесь в Хуацзин, я попрошу хоу‑е устроить вас на службу.
— Благодарю за милость, старая госпожа, — поклонился Вэй Юнь.
Она улыбнулась, разглядывая его всё с большим расположением. Женщина долго расспрашивала о северных делах и пригласила остаться на обед.
Во время трапезы Лю Сюэян обратилась к Цзян Чунь:
— Сегодня Гу Чушэн опять приходил?
— Приходил, — вздохнула та. — Но я не позволила ему видеть госпожу, всё‑таки он посторонний.
— Когда А‑Юй поправится, скажи ему, пусть зайдёт снова, — спокойно произнесла Лю Сюэян.
Рука Вэй Юня, державшая палочки, дрогнула. Он поднял глаза, поражённый. Цзян Чунь заметила это и улыбнулась:
— Господин Гунсунь удивлены? Старая госпожа хочет свести госпожу и господина Гу.
— С каждым днём мне всё труднее, — тихо сказала Лю Сюэян, горько улыбнувшись. — Самое тяжёлое время настало. За маленького седьмого я спокойна. Линчуню уже девятый год, он смышлёный мальчик, так что у второй госпожи есть опора. А вот за А‑Юй сердце не на месте. Молодая, бездетная, чиста душой. Мы, дом Вэй, в долгу перед ней. Хочу дожить до дня, когда она выйдет замуж, родит ребёнка и будет счастлива. Тогда я смогу уйти спокойно.
Вэй Юнь опустил глаза, сжимая палочки так, что побелели пальцы. Руки дрожали, он изо всех сил пытался унять дрожь.
Цзян Чунь не заметила его состояния и мягко утешала:
— Не говорите так, мама. Вы ещё проживёте долгие годы. А‑Юй не стоит торопить: между ней и Гу Чушэном есть недоразумение, но он человек настойчивый, всё образуется.
— Верно, — улыбнулась Лю Сюэян и повернулась к Вэй Юню: — Господин Гунсунь, я к вам как к своему. Скажите, ведь Гу Чушэн неплохой человек?
Вэй Юнь не смог ответить. Сердце билось так, что он боялся выдать себя. Он лишь тихо произнёс:
— Да.
— Он и правда хорош, — продолжала Лю Сюэян, обращаясь к Цзян Чунь. — В Хуацзине все о нём отзываются с похвалой. Пусть в юности между ними было недопонимание, говорят, он сам отказал ей, но кто в молодости понимает своё сердце? Теперь же он министр, путь во внутренний кабинет ему открыт. Человек честный, с добрым сердцем.
— Согласна, — кивнула Цзян Чунь. — А‑Юй просто держит обиду. Когда отпустит — всё сложится.
Лю Сюэян повеселела. Они с Цзян Чунь долго обсуждали, как бы свести Чу Юй и Гу Чушэна, а Вэй Юнь сидел рядом, слушая, будто оглох.
Он доел молча, потом, не выдержав, поднялся и почтительно откланялся.
Когда он ушёл, Лю Сюэян посмотрела ему вслед и вздохнула:
— Жаль, что происхождение у него скромное.
Цзян Чунь улыбнулась:
— Золотой дракон не останется в пруду. Главное — сердце.
Лю Сюэян помолчала и тихо сказала:
— Пусть всё решит А‑Юй. Лишь бы она была счастлива.
Пока они говорили, Вэй Юнь уже шёл по галерее. Вэй Цянь следовал за ним, тревожно спрашивая:
— Господин, что с вами?
Вэй Юнь молчал. Пройдя несколько переходов, он резко остановился, обернулся и холодно приказал:
— Проверить.
— Что проверить, господин? — опешил Вэй Цянь.
— Всё, что делал Гу Чушэн за последние годы, — сказал Вэй Юнь, глядя вдаль. — Каждую встречу, каждое слово с госпожой. Хочу знать всё.
— Г‑господин? — растерялся Вэй Цянь. — Зачем расследовать госпожу?
Вэй Юнь метнул на него ледяной взгляд, сорвал с пояса жетон и бросил:
— Вернёшься в Байчэн — получишь наказание у Вэй Цю.
Вэй Цянь стоял, не понимая, в чём провинился, но возразить не посмел и поспешно удалился.
Вэй Юнь направился к покоям Чу Юй. Она всё ещё была без сознания. Он не вошёл, а сел у каменного стола в саду, велел принести шахматную доску и стал играть сам с собой.
Каждый ход давался ему с трудом. В голове звучали слова Лю Сюэян и Цзян Чунь: «Она должна выйти замуж». Никто и не помышлял, что тем человеком мог бы быть он. Даже Цзян Чунь, знавшая его чувства, не допускала такой мысли.
Он сжал губы. Раздражение и бессилие душили. Прошло три года, а он всё тот же — чужой, стоящий в стороне.
Солнце поднялось в зенит. Вдруг послышались торопливые шаги и голос управляющего:
— Госпожа! — он вбежал, запыхавшись. Вэй Юнь поднял голову. — Скорее доложите госпоже: из дворца прибыл указ! Император вызывает её ко двору!
Вэй Юнь нахмурился. Из комнаты донёсся кашель Чу Юй. Все стояли у порога, ожидая её распоряжений. Даже больная, она оставалась опорой всего дома.
В этот миг Вэй Юнь понял, как она жила эти три года… одна, держа на себе весь тяжёлый дом Вэй. Сердце его сжалось от боли, и вместе с ней исчезли ревность и гнев.
Изнутри прозвучал слабый, но властный голос:
— Где господин Гунсунь?
Вэй Юнь сложил руки и ответил спокойно:
— Госпожа, я здесь.
