Когда он ушёл, вошли Чан Юэ и Вань Юэ. Чу Юй наконец выдохнула, приложила ладонь ко лбу, будто от усталости.
Чан Юэ подбежала, присела перед ней и шёпотом спросила:
— Госпожа, тот господин Гунсунь и вправду малый хоу-е?
Чу Юй, всё ещё держась за лоб, кивнула:
— Всё оставить, как есть. Никому ни слова.
— Госпожа… — Вань Юэ нахмурилась, будто хотела что-то сказать.
Чу Юй перевела взгляд на Чан Юэ:
— Сходи на кухню, принеси мне миску супа из белых грибов.
Чан Юэ послушно вышла. Вань Юэ осталась и нерешительно спросила:
— Малый хоу-е… он ничего вам не сказал?
Чу Юй молчала, потом подняла голову и посмотрела прямо на неё:
— А как ты думаешь, что он мог сказать?
Вань Юэ прикусила губу. Взгляд Чу Юй стал холоден, в нём звучало предупреждение:
— Он ничего не скажет. И не должен. Во всей этой жизни, — произнесла она твёрдо, — либо я найду достойного человека и выйду замуж, либо навсегда останусь старшей госпожой дома Вэй. А Вэй Юнь проживёт без единого пятна. Поняла?
— Поняла, — Вань Юэ тут же опустилась на колени и поклонилась. — Старшая госпожа, я всё поняла!
Чу Юй дрожащими пальцами закрыла глаза и больше не сказала ни слова.
Вань Юэ стояла на коленях, сердце её бурлило. Она хотела спросить ещё, но не решилась. Когда Чан Юэ вернулась с супом, Вань Юэ поднялась, выровняла лицо и встала рядом с госпожой.
Чан Юэ, чувствуя странное напряжение, замерла с чашей в руках:
— Суп… принесла.
— Поставь, — спокойно сказала Чу Юй.
Выпив суп, она легла спать.
Наутро, проснувшись, Чу Юй долго смотрела в зеркало. Ей было двадцать. Это был возраст расцвета. В детстве лицо было округлым, милым, но настоящая красота пришла только теперь. Она разглядывала отражение и думала, чем могла привлечь к себе лишнее внимание. Может, слишком яркая помада? Или слишком изящная шпилька?
— Госпожа, накраситься? — нерешительно спросила Вань Юэ.
Чу Юй помолчала и ответила:
— Нет. Просто собери волосы, чем проще, тем лучше.
Чан Юэ удивилась, но Вань Юэ удержала её за руку и, как велено, уложила волосы. После завтрака Чу Юй позвала Вэй Юня в кабинет.
Там уже лежали собранные за ночь донесения. Она внимательно просматривала их одно за другим. Когда Вэй Юнь вошёл, она как раз наткнулась на важную весть.
Он поклонился у двери:
— Случилось что-то серьёзное?
— Ван Хэ объявил себя ваном, — сказала Чу Юй, нахмурившись.
— Ван Хэ? — Вэй Юнь удивился.
— Он бежал в Ланьчжоу, — продолжила она. — Ван Чжи погибла в пути, а он там провозгласил себя Аньлань-ваном.
— Аньлань-ван? — усмехнулся Вэй Юнь. — Что за титул?
— Ланьчжоу — владение рода Ван, — объяснила Чу Юй. — Он не выступает против Чжао Юэ открыто, просто сам себя венчал. Непонятно, чего добивается.
— Они не осмелятся поднять знамя, — спокойно сказал Вэй Юнь.
— Разумеется, — кивнула Чу Юй. Она подошла к песочному макету и задумчиво провела пальцем по нему. — Сейчас Байчэн и Куньян под твоим началом, Лочжоу — у рода Чу, Хуачжоу — у Сун Шиланя. Кроме того, Цинчжоу Яо Юна и Жунчжоу рода Се поддерживают Чжао Юэ. Янь и Цзинь — тоже его земли. Остались Дэ, Хуэй и Цюн — они верны трону. Так что Ваны не посмеют открыто восстать.
— А если он всё же провозгласил себя ваном… —
— Значит, ждёт нашего шага, — закончил Вэй Юнь.
Если бы Ван Хэ не сделал этого, Чжао Юэ успел бы послать войска и взять Ланьчжоу врасплох. Тогда весь род Ван был бы обречён. А теперь, объявив себя ваном, он стал приманкой для тех, кто тайно готовится к мятежу.
Вэй Юнь задумался, потом решительно сказал:
— Я отправлю ему весть. Помогу удержать Ланьчжоу.
— Хорошо, — кивнула Чу Юй. — Поспеши. Я напишу письмо старшему брату и ещё одно Сун Шиланю. Надо узнать, что они думают.
Вэй Юнь кивнул. Он посмотрел на неё, на её твёрдый взгляд, сжал губы и промолчал.
Тем временем весть дошла до дворца.
Чжао Юэ играл с Гу Чушэном в го. Лицо Гу Чушэна было мрачным.
— Чушэн, — усмехнулся Чжао Юэ, — в мире столько женщин, зачем тебе держаться за одну старшую госпожу Вэй?
Гу Чушэн поднял глаза:
— Почему бы это не сказать самому себе, Ваше Величество?
Чжао Юэ не обиделся, поставил камень на доску и кивнул:
— Верно. Но раз она столь непреклонна, что ты намерен делать?
Гу Чушэн молчал, глядя на доску.
Что делать? Он и сам не знал. Всё пошло не так, как он рассчитывал. Он думал, что за эти годы её сердце смягчится. Но есть люди, которые, сказав «нет», уже не возвращаются.
Горло пересохло. В этот момент вбежал придворный, упав на колени:
— Ваше Величество! Беда! Ланьчжоу… Ланьчжоу…
— Что с Ланьчжоу? — спокойно спросил Чжао Юэ, будто уже знал ответ.
— Ван Хэ в Ланьчжоу провозгласил себя Аньлань-ваном! — дрожащим голосом выдохнул слуга.
Рука Чжао Юэ застыла над доской, потом он тихо рассмеялся:
— Чушэн, давай заключим пари.
Гу Чушэн поднял взгляд. Чжао Юэ поставил камень и сказал ровно:
— Поспорим, через сколько дней письмо о союзе Вэй Юня с Ван Хэ дойдёт до Ланьчжоу?
Гу Чушэн опустил камень и спокойно ответил:
— Ваше Величество просто хотите спросить, что делать, если они объединятся.
Чжао Юэ взял чашу с чаем:
— Судя по тону, ты уже всё продумал?
— С тех пор как Ван Хэ бежал из Хуацзина, я знал, что он поднимет мятеж, — сказал Гу Чушэн. — Он ищет союзников, и Вэй Юнь — лучший из них. Но всё просто: трон в безопасности, Император — законный правитель. У них нет повода объявить его низложенным. Если государь будет действовать спокойно, никто не посмеет восстать. Кто восстанет — тот изменник, а без поддержки народа ему не устоять.
Чжао Юэ кивнул:
— Значит, по-твоему, оставить всё как есть?
— Нет, — Гу Чушэн поднял чашу, взгляд его был холоден. — Надо поручить Вэй Юню усмирить мятеж.
