Ань Цзю стояла между двумя мужчинами, опираясь на меч, чтобы не упасть, и вдруг услышала, как Чу Динцзян произнёс:
— Убийца звуком!
Она резко обернулась. В двух саженях от неё туман уже рассеялся, и на его фоне выделялась фигура в алом. За спиной человека клубились остатки дымки — тёмные и светлые, словно мазки туши на неоконченной картине. Та же холодность, та же гордая отрешённость, но тонкие, изящные черты лица совсем не походили на господина Мо.
Не зная почему, Ань Цзю вдруг облегчённо выдохнула. В глубине души она не желала, чтобы чувства Мэй Жуянь оказались напрасными. Пусть для самой Мэй Жуянь жизнь господина Мо — благо, но для Ань Цзю, посторонней, важнее была именно эта любовь, чем сама жизнь того человека.
— Как насчёт того, чтобы поставить её на кон? — с лёгкой усмешкой произнёс мужчина, которого звали Убийцей звуком.
Чу Динцзян мгновенно оказался рядом с Ань Цзю.
— По сравнению с прежним поколением, ты позоришь имя «Убийца звуком».
Это прозвище существовало недолго и имело лишь двух носителей. Первым был господин Мо, а этот человек — второй. Чу Динцзян не был знаком с Мо лично, но о его гордой, презрительной к миру натуре знал каждый. Тот человек будто стоял над облаками, поражая врагов сокрушительным напором, даже если их сила превосходила его собственную.
— Старый друг, мы знакомы не первый день, — усмехнулся Убийца звуком. — А ты говоришь так, будто никогда меня не понимал. Обидно, право слово. Сними защитную ци и выдержи мою мелодию на протяжении одной свечи, иначе яд, что я вложил в её тело, пожрёт её плоть до костей.
Он улыбнулся, и в его глазах блеснула влага, уголки глаз окрасились лёгким румянцем, и от этого в его облике проступило нечто демонически прекрасное.
— Видишь, я-то тебя понимаю, — продолжил он мягко. — Я знаю, как дорога тебе эта женщина.
Ань Цзю ощутила, как по руке пронзительно прошла боль: две тонкие змейки, высунув раздвоенные язычки, обвились вокруг её предплечья, следуя за пульсом. Цю Юньтэн сейчас был далеко, и она не знала, что это за твари, но смутно догадывалась, змеи тянутся к яду, что скрыт в её теле.
Чу Динцзян молчал, но туман, который прежде не смел к нему приблизиться, теперь медленно подступал сзади, и он сам стал похож на Убийцу звуком — силуэт, опирающийся на безбрежную мглу.
— Осторожно, — произнёс тот и поднёс флейту к губам.
Раздался протяжный, жалобный звук. Мелодия была прекрасна, но в ней прятался один-единственный пронзительный тон, не меняющий высоты. Голова Ань Цзю будто раскалывалась, уши пронзала боль, а змеи, сплетённые на её руке, извивались в мучении.
Чу Динцзян рывком прижал её к себе, горячими ладонями закрыл ей уши, и мягкий поток внутренней силы, тёплый, как солнечный свет, окутал её тело. Резкий звук исчез, осталась лишь мелодия флейты.
Змеи, лишённые звукового давления, постепенно успокоились, но вскоре вновь потянулись к яду в её крови. Когда боль добралась до шеи, их глаза вспыхнули красным, и они вцепились в выступающие жилы по обе стороны горла. Затем они резко дёрнули.
Змеи обычно глотают добычу целиком, а не рвут её на куски. Вероятно, они не могли вытащить то, что искали. Ань Цзю поняла: яд движется вверх по телу, и если доберётся до сердца или мозга, всё станет куда хуже. Сейчас, когда змеи вцепились, настал шанс! Она выхватила кинжал и одним точным движением срезала два куска плоти.
Кровь брызнула, как дождь, заливая лицо Чу Динцзяна.
Шея — место, где сходятся важнейшие сосуды, и этот удар был почти самоубийством.
