Мо Сыгуй молча смотрел на неё.
Когда он впервые встретил Ань Цзю, она показалась ему то ли пантерой, то ли волчицей. Вся её осанка, каждый взгляд говорили: «Не подходи». В ней было что‑то от хищной грации и холодной гордости. Но чем дольше он её знал, тем яснее понимал, что под этой колючей оболочкой скрывается девчонка лет семи‑восьми: упрямая, ранимая и вся в шипах, как дикое дитя.
Он вспомнил, как однажды спросил её, совершала ли она когда‑нибудь добрые поступки. Ань Цзю тогда долго думала и, смутившись, перечислила лишь детские шалости.
С этой мыслью Мо Сыгуй невольно улыбнулся и, решив действовать с ней, как с ребёнком, сказал мягко:
— Сегодня поиграй где‑нибудь в другом месте. У меня есть дело. Завтра испеку тебе бататы, как тебе?
— Что за дело? — Ань Цзю выпрямилась, тяжёлые складки её просторного одеяния скользнули по полу. Длинные, до пояса, чёрные волосы струились по спине, на макушке чуть растрепались. Когда она смотрела прямо, её спокойные, бездонные глаза казались одновременно холодными и наивными. Это странное сочетание, от которого становилось не по себе.
— Мы, лекари, должны хранить врачебную тайну, — ответил Мо Сыгуй. — Сегодня ночью ко мне придёт человек на тайный приём.
Он потянул её за рукав, намереваясь вывести из комнаты.
Ань Цзю серьёзно кивнула:
— Не ожидала, что у тебя есть принципы. Удивительно.
Мо Сыгуй не стал спорить. Он просто вытолкал её за дверь, на ходу подхватил двух тигрят, дремавших у порога, и сунул ей в руки:
— Ступай, поиграй с ними. Возьми с собой Сяо Юэ и Да Цзю.
— А который из них Да Цзю? — спросила она.
— Конечно, тот, что глупее, — донёсся из‑за двери голос Мо Сыгуя.
Ань Цзю подняла тигрят за шкирку, внимательно сравнила и пробормотала с сомнением:
— С таким умом вряд ли можно вырастить умных питомцев.
Посмотрев ещё раз, она заключила:
— Точно, оба одинаково глупы.
Тигрята, будто поняв, возмущённо заёрзали.
Внутри Мо Сыгуй едва не распахнул дверь, чтобы высказать всё, что думает, но, вспомнив о более важном, сдержался.
Ань Цзю, прижимая зверят, бросила задумчивый взгляд на закрытую дверь и неторопливо вернулась в свою комнату. Она уложила тигрят на ложе, перевернула их на спину и почесала животы. Маленькие хищники, только что сопротивлявшиеся, растянулись, зажмурив глаза от удовольствия.
Тем временем Мо Сыгуй возился в соседней комнате. Последним, что ему предстояло приготовить, было лекарство, способное сохранить жизнь Гу Цзинхуну. После того как он извлечёт из сердца значительное количество крови, кровообращение нарушится, и сердце на время остановится. Пока кровь вновь не соберётся в центре, тело впадёт в состояние мнимой смерти. Чтобы не допустить настоящей, требовалось внешнее вмешательство. Пить отвары в этот момент было нельзя, и Мо Сыгуй решил использовать золотые иглы для стимуляции точек и особое дымное средство собственного изобретения.
Наступила глубокая ночь.
Гу Цзинхун явился, как и обещал.
В тот миг, когда он переступил порог, Ань Цзю насторожилась.
Спустя несколько мгновений после того, как он вошёл в дом, она накинула плащ, тихо открыла дверь и бесшумно подошла к окну Мо Сыгуя.
Два маленьких тигрёнка семенили за ней, цокая лапками так громко, что Мо Сыгуй, услышав шум, распахнул дверь.
Вот что значит «перевернуться в канаве» — попасться на собственной хитрости.
Ань Цзю бросила на него взгляд, наклонилась, будто ловя сбежавших зверят.
— Кстати, раз уж пришла, — сказал Мо Сыгуй, — помоги мне.
