Сегодня я бродила по улицам Цзиньлина, но следов Го Цяньхуна больше не находила. Три дня гонялась за этим мерзавцем, и каждый раз он ускользал. Наконец сегодня, когда удача, казалось, улыбнулась, всё испортила та зелёная девица.
Сумерки сгущались. Денег на постой не осталось, и я, избегая ночных дозорных, решила найти укромный угол, чтобы переждать ночь.
И тут впереди мелькнула тень. Любопытство взяло верх, и я ускорила шаг. В лунном свете различила человека в чёрном, с закрытым лицом.
— Кто ты? Что здесь делаешь? — окликнула я.
Он стоял неподвижно, из горла вырвался хрип, и вдруг тело рухнуло навзничь.
Я насторожилась, подождала, потом осторожно подошла и откинула ткань с его лица. Под лунным светом — широко раскрытые глаза, кровь изо рта и носа. Мёртв.
Со стороны улицы послышались шаги дозорных. Если они застанут меня рядом с трупом — не оправдаюсь.
В конце переулка виднелась низкая стена. Не раздумывая, я перемахнула через неё и, едва приземлившись, задела что‑то мягкое.
— Кто там? — прошипела я.
Ответом стала ладонь, закрывшая мне рот. За стеной уже слышались голоса дозорных. Я затаила дыхание, и тот, кто был рядом, тоже стих.
Когда шаги удалились, он отпустил меня и закашлялся.
При лунном свете я разглядела его: белая длинная одежда, на груди — пятна крови, лицо бледное, красивое, губы дрожат от кашля.
— Повредил лёгкие? — я достала платок и протянула.
Он с трудом взял его:
— Спасибо…
Когда кашель стих, я спросила:
— Того человека убил ты?
— Да, — ответил он тихо, снова закашлявшись.
— Осторожнее, — сказала я и, не задумываясь, поддержала его за спину.
В тот миг, когда прикоснулась, меня будто кольнуло: запах, дыхание — всё чужое, но почему‑то напомнило о нём…
Он тоже, кажется, удивился. Я удержала его за плечи, помогая выровнять дыхание.
Наконец он перевёл дух и слабо улыбнулся:
— Благодарю за заботу.
— Не стоит, — ответила я и отступила. — Даже врага можно обезвредить, не обязательно убивать.
Он прищурился и усмехнулся:
— Маленькая госпожа хочет меня поучить?
— А если и так? — я подняла подбородок.
— Почему бы и нет, — сказал он и вдруг рывком прижал меня к стене, одновременно метнув ладонь.
Серый силуэт выскочил из темноты. Две силы столкнулись — глухой удар, и нападавший отлетел прочь.
Я только успела выдохнуть, как ощутила на руках тёплую влагу. Мужчина передо мной пошатнулся и обмяк.
— Эй, ты… — я подхватила его, но он приложил холодную ладонь к моим губам:
— Тсс…
Мы затаились. Когда вокруг снова стало тихо, я шепнула:
— Что теперь делать?
Он не ответил. Голова безвольно склонилась, на груди расплывалось пятно крови.
В ту ночь, рядом с трупом, я нашла без сознания незнакомца. Хорошо это или плохо? Для меня — это скорее удача: при нём оказался кошель, и денег хватило, чтобы снять комнату в постоялом дворе.
Я с трудом дотащила его до кровати, села на стул и потёрла плечо.
— Всего‑то немного прошли, а ты уже устала… Разве ты воин? — донёсся с кровати слабый, но насмешливый голос.
Я обернулась:
— Ещё смеешь говорить? Кто велел тебе быть таким тяжёлым? Притворился без сознания, чтобы я тебя несла?
— Даже очнувшись, я не мог идти, — спокойно ответил он.
Я фыркнула, налила себе чаю и заметила, как он смотрит на чашку. Губы у него пересохли.
— Хочешь пить? — спросила я.
Он кивнул.
Я подошла, приподняла ему голову и напоила.
Он отпил, дыхание стало ровнее.
— Ты ведь совсем юная, — сказал он, разглядывая меня. — Что делаешь ночью на улице?
— А ты сам не стар, — отрезала я. — Спасибо за заботу.
Он улыбнулся и замолчал. Я, устав, сложила два стула, постелила одеяло и уснула.
Когда проснулась, солнце уже стояло высоко. На столе лежал лист бумаги: «Я — Му Янь из Фэнлайгэ. За подаренный платок непременно воздам благодарностью».
Повернувшись, я увидела, что кровать пуста.
Спросила у мальчишки‑слуги, тот сказал, что гость ушёл на рассвете.
Вот уж «благодарность»! Лучше бы оставил пару серебряных слитков.
Без гроша в кармане я снова вышла на улицу. Бродя, пожалела, что не забрала его кошель, пока он был без сознания.
Так, задумавшись, я вышла на середину улицы и едва не попала под колёса большой повозкы. Возница дёрнул вожжи, лошади встали, колёса скользнули по камням и остановились в шаге от меня.
— Глаза разуй! — взвился возница. — Если бы задавил, кто бы отвечал?!
Я метнула на него взгляд:
— Не бойся, твоя тележка меня не убьёт.
Он побагровел, но не успел ответить. Изнутри донёсся тихий кашель, и женский голос, холодный, как лёд:
— Чжоу Юй, едем.
Возница буркнул «есть» и уже собирался тронуться, но я шагнула вперёд и преградила путь:
— Хоть не задавили, но за испуг положено вознаграждение.
повозка выглядела скромно, но занавески на окнах были из западного шёлка — по пятьдесят лянов за треть сажени! Даже в императорских кладовых такого немного. Хозяин явно не бедняк, грех не воспользоваться случаем.
Возница вспыхнул:
— Это ты выскочила под колёса! Ещё и вымогать вздумала?
— Кто вымогает? — я прищурилась. — Думаешь, ты из ямэня?
— Чжоу Юй! — снова раздался тот холодный голос.
