Он чуть приподнял уголки губ, будто улыбнулся издали. Он легко кивнул. Не понять, мне ли, или всем, кто стоял во дворе.
Я тяжело осела на стул. Сон? Наверное, сон. Этого человека я больше не увижу, не могу увидеть. А кто же тогда стоит передо мной, такой явственный, живой? Глаза уже застилала пелена, но знакомый до боли голос всё равно прорезал туман:
— Времени мало, чай грубоват, прошу простить, уважаемые друзья по оружию…
Он говорил с собравшимися, обменивался вежливыми словами.
Мысли рассыпались, в голове звучало лишь одно: «Это он, он вернулся, он вернулся…»
Чья‑то рука мягко легла мне на плечо. Голос Му Яня, на редкость спокойный, прозвучал рядом:
— Ты знаешь господина?
Я не посмела ни кивнуть, ни покачать головой. Разве это не сон, что рассыплется от малейшего движения? Не мираж, который исчезнет, стоит только моргнуть?
Полгода я не видела его даже во сне. Не смела видеть. В снах он приходил и, проснувшись, я снова оставалась одна, в холодной, бесконечной ночи. Это чувство я не могла вынести, не могла позволить себе испытать его вновь, иначе не выжила бы в мире, где его больше нет.
Но вот он стоит передо мной, целый, невредимый, с лёгкой улыбкой, произносит ровным голосом вежливые слова. Он вернулся.
Я поднялась, спотыкаясь, расталкивая людей, пробираясь к нему. Вокруг послышались возмущённые крики, взгляды обратились ко мне, несколько старших из Фэнлайгэ поднялись со своих мест.
Я похожа на безумную, что затеяла скандал?
Пусть. Мне нужно лишь убедиться, живой ли он, тёплое ли его тело, существует ли этот человек, который дышит, говорит, улыбается.
Я знала, что должна бы подождать, пока он закончит дела, и лишь потом, тайно, встретиться с ним. Но я не могла ждать. Каждое мгновение тянулось вечностью, каждое разрывалось между надеждой и сомнением. Я сходила с ума.
— Кто ты? Ты… — я уже подошла к столам, и Суцянь, хозяйка зала «Чжанъюэ», преградила мне путь.
Я обошла её руку и посмотрела на него. Он сидел, чуть склонив голову, длинные ресницы отбрасывали тень на щёки. Он опёрся ладонью о стол, помолчал и наконец медленно поднялся.
— Пусть подойдёт, — тихо сказал он.
Я шагнула вперёд и без колебаний обняла его.
Тело было тёплым. Он стал худее, чем прошлой зимой. От его одежды исходил тот же знакомый запах — мягкий, с лёгкой горечью лекарственных трав. Ошибки быть не могло. Это он.
Огонёк в груди вспыхнул, разросся и обжёг изнутри.
— Сяо‑дагэ… — сорвалось у меня хрипло.
Он не ответил, не обнял в ответ, просто стоял, позволяя мне держать его, не принимая и не отталкивая.
Я подняла глаза. На его лице не дрогнуло ни одной черты: ни радости, ни раздражения. Он смотрел спокойно, как смотрят на случайного путника.
— Отдохни немного, — сказал он, мягко отстраняя меня.
Мир поплыл.
«Неужели он забыл?»
— Цанцан, подожди немного, — произнёс он тем же ровным голосом.
«Он не забыл».
Я хотела ответить, но он уже повернулся к Му Яню, и в его тоне впервые прозвучало тепло:
— Му Янь, ты вернулся.
— Вернулся, — кивнул тот. — А это… господин, она…
— Старый знакомый, — спокойно перебил он. — Всего лишь старый знакомый.
Сяо Хуань — холодный, с тем особым, хищным блеском в глазах, свойственным людям из мира меча, — повторил:
— Старая знакомая, и только.
Я отступила на шаг и улыбнулась:
— Хорошо. Я отдохну. Вы занимайтесь делами, я подожду.
Он больше не взглянул на меня и повернулся к Му Яню:
— Спасибо за труд.
Затем он обратился к собравшимся:
— Благодарю всех, кто пришёл. Истина и ложь прояснятся, когда вы выслушаете объяснение.
Дальше всё пошло быстро. Чжун Линь выступила вперёд и обвинила нынешнего главу зала Чжэньшуй Ли Сияня в убийстве её семьи. Его схватили на месте, вскоре раскрылись и другие участники той ночи.
Перед лицом всех мастеров Сяо Хуань лично покарал изменников.
Я стояла в стороне, не двигаясь. Сердце постепенно успокаивалось. Он жив. Этого достаточно.
Солнце, палившее в зените, незаметно склонилось за Западную гору. Тень от моих ног вытянулась, перешагнула через ступени, через клумбу, через искусственную горку. День уходил.
Я всё стояла. Люди расходились, кто‑то бросал на меня любопытные взгляды, особенно молодые красавицы‑воительницы. На их губах играла насмешливая улыбка: «Эта безумная, что бросилась обнимать господина при всех, кто она?»
Я опустила взгляд на их вышитые туфли и промолчала.
Когда закатное солнце легло на серый камень у моих ног, передо мной остановились чёрные сапоги.
— Пойдём, — тихо сказал Сяо Хуань.
Я подняла голову и последовала за ним. Ноги затекли, шаги давались тяжело.
Он привёл меня в беседку над водой, откинул жемчужную занавесь, вошёл в комнату и сел за стол.
— Как ты жила? — спросил он после паузы.
Я молчала. Он, кажется, и не ждал ответа.
— Я не знал, что сказать при встрече, — произнёс он медленно. — Как сказать, чтобы не ранить тебя, и чтобы ты поняла.
Я смотрела на его профиль, не произнося ни слова.
— Прости, что не пришёл тогда, — продолжил он. — Я устал. Не хочу возвращаться к прошлому. Я уже умер однажды. Трон мне больше не нужен. Теперь я хочу просто делать то, что сам выбираю.
Он поднял глаза, улыбнулся спокойно, почти безжизненно:
— Обещание защищать тебя, данное когда‑то, я постараюсь исполнить, пока жив. А нынешнее имя — лишь память о прошлом.
