В это время во дворце старшая принцесса сидела перед зеркалом, выводя линию бровей тонкой кистью.
— Давно, — улыбнулась служанка, стоя на коленях, — госпожа не была в таком настроении.
— Я слышала, у ворот Шуньтяньфу звучит барабан, — спокойно ответила принцесса.
Служанка растерялась, не понимая, откуда госпожа узнала. Принцесса, не отрываясь от зеркала, тихо сказала:
— Надо нарядиться. Сян-эр, скажи, как умирали прославленные красавицы, которых история называла злодейками?
— Госпожа… — служанка побледнела.
Принцесса улыбнулась мягко:
— Я бы хотела умереть, выпив яд. Быстро и красиво.
— Не говорите так, госпожа, — служанка попыталась улыбнуться. — Вы не умрёте.
Принцесса не ответила. Она отложила кисть, взяла цветной узор хуа-дянь и приклеила его на лоб.
— Сян-эр, — произнесла она тихо, — красиво?
Тем временем у ворот Вэй Юнь продолжал:
— Он творит расправы во дворце. Всего месяц назад, убив более сотни служанок и лекарей, он свалил вину на Ван Хэ и господина Вана, вынудив род Ван поднять мятеж! Всё, что он совершил за эти годы, я собрал в этой книге. Если что-то упущено, пусть пострадавшие выйдут вперёд и вместе со мной взыщут справедливость!
Едва он договорил, из толпы вырвалась женщина, рыдая и крича:
— Справедливости! Справедливости!
За ней один за другим выходили люди, падали на колени. Одни были родными погибших воинов, другие — близкими невинно убитых во дворце. А многие просто стояли, не уходя. В смутное время кто мог сказать, что не пострадал?
Столичный управитель стоял у ворот, глядя в пустоту. Он слышал удары барабана, слышал рыдания и хриплый голос Вэй Юня:
— Я знаю, господин управитель не осмелится принять это дело. Но ведь в мире всегда должен быть кто-то, кто остановит несправедливость, кто исправит зло. Под солнцем и луной Великого Чу, в этом ясном небе, хотя бы тот, кто сидит в золотом дворце, должен выйти и сказать хоть слово…
Он не успел договорить: издалека донёсся топот копыт. В тот же миг из толпы вылетели десятки стрел, устремившись к Вэй Юню!
— Маленький седьмой! — закричала Чу Юй, глаза её налились кровью.
Она рванулась вперёд, взмахом рукава отбила несколько стрел. Вэй Юнь, всё ещё с барабанными палочками в руках, метнулся в сторону, уклоняясь от града стрел, но одна всё же пробила ему плечо, пригвоздив к барабану.
Кровь хлынула. Убийцы бросились вперёд, толпа в панике рассыпалась. Конь Чжао Юэ, только что прибывшего к воротам, взвился от страха, затоптав людей. Началась неразбериха.
Чу Юй заслонила Вэй Юня, не произнося ни слова.
Стража уже сомкнулась вокруг Цзян Чунь и Лю Сюэян. Вэй Юнь вырвал стрелу, выхватил меч и, тяжело дыша, крикнул:
— Охраняйте вторую невестку и маму! Уводите!
Чу Юй вместе с ним бросилась к женщинам, прикрывая их до самых коней.
— Садись с мамой, — велела она Цзян Чунь. — Мы с маленьким седьмым прикроем!
Цзян Чунь кивнула, не теряя времени, и вместе с Лю Сюэян, окружённые воинами, устремились к городским воротам.
Чжао Юэ, наконец, понял, что всё вышло из-под контроля, и крикнул:
— Перехватить их!
Этого Вэй Юнь и Чу Юй ждали. Услышав приказ, они с оставшимися людьми перегородили путь.
— Ваше Величество! — громко сказала Чу Юй. — Род Вэй лишь ищет справедливости. Разве это преступление? Неужели вы не успокоитесь, пока не истребите нас всех?
— Наглая ложь! — взревел Чжао Юэ.
Но в тот миг меч Вэй Юня сверкнул, устремившись прямо к нему. Император отпрянул, и лишь благодаря двум теневым стражам, вставшим перед ним, остался жив. Тогда он понял, что Вэй Юнь — тот самый воин, что в битве мог снять голову врага из самой гущи войска.
Не решаясь на бой, Чжао Юэ повернул коня и, удирая, крикнул:
— Запереть город! Перехватить всех из рода Вэй!
Но было поздно. За стенами уже гремели трубы и крики битвы. Никто, кроме Вэй Юня, не знал, что происходит и что ещё предстоит.
Он понимал, сейчас всё держится лишь на страхе Чжао Юэ. Сжав руку Чу Юй, Вэй Юнь прорубил себе путь наружу.
Кровь стекала по его пальцам в её ладонь. Чу Юй обернулась. Спокойный и решительный молодой воин с суровыми, но ясными чертами лица шёл рядом. Кровь на нём казалась не раной, а благословением. В этом хаосе он был спокоен, как камень среди бури.
Она никогда не чувствовала подобного. Рядом с ним, среди грохота и пламени, ей казалось, будто она вновь стала той, какой была когда-то. Улыбнувшись, она крикнула, перекрывая шум:
— Вэй Юнь! Когда настанет мир, выйду ли я за тебя?
Среди грохота и криков Вэй Юнь отбил удар, поднял глаза. В его спокойствии мелькнула гордая усмешка.
— Выйдешь.
Он пнул врага, прорубил путь и, увлекая её за собой, вырвался за ворота:
— Ради тебя я завоюю этот мир и добуду ему покой.
