Гао Дачжуан, видя, что все слушают, прочистил горло:
— Восемь лет назад я уже был в рядах Повелителей Журавлей. Тогда нас тоже послали помогать войску Сун. Мне было лет семнадцать, кровь кипела, смерть не страшила. Мы рисковали жизнью, пробирались в стан врага, добывали важнейшие сведения. Командиры Сун тогда были полны уверенности. Но когда началось сражение, конница Ляо, словно буря, обрушилась на нас, и наши солдаты… — он усмехнулся горько. — Едва завидев врага, струхнули. Один побежал, и вся армия за ним. Я стоял на склоне и видел, как своих топчут свои. Конница ещё не подошла, а половина войска уже лежала в пыли.
Он помолчал, потом продолжил:
— Когда Сун отступили, на огромном поле остались лишь люди Ляо и один евнух. Я видел, как тот надзиратель выкрикнул: «Да здравствует Император!» и с мечом бросился на врага. Я был потрясён. Того евнуха изрешетили стрелами, но выходцы из Ляо, уважив его мужество, не надругались над телом. Я сам похоронил его.
— Тот человек, — Гао Дачжуан вздохнул, — был лишён мужского начала ещё в шесть лет, вырос в глубинах дворца, едва умел читать и только и знал, как угадывать настроение господ. Какой уж из него военачальник! Но он не мешал, не отдавал глупых приказов, и мы просто не замечали его. Никто не уважал его, а в конце оказалось, он один оказался верен и твёрд.
Все притихли.
За последние десятилетия войска Сун редко приносили победные вести с севера. То, что границу удавалось удерживать и не пустить ляосцев вглубь страны, уже считалось удачей.
Для тех, кто теперь шли на войну, это не сулило ничего доброго.
После долгого молчания Ли Цинчжи спросил:
— А что сейчас творится на фронте?
— Ляо жгут и грабят, — ответил Суй Юньчжу. — После долгой зимы у них нехватка припасов, вот и тянутся к нашим землям.
Сунь Дисянь добавила:
— Слышала, император Ляо при смерти. Это правда?
— Похоже на то, — кивнул Суй Юньчжу. — У них правители редко живут долго.
— Ха! — Гао Дачжуан резко повысил голос. — Кто творит столько зла, тот и не живёт долго!
Никто не ответил.
Когда солнце поднялось выше, отряд свернул на просёлок. В сердцах уже не было ни прежнего задора, ни лёгкости.
Ань Цзю не впервые шла на большую войну, и память о прошлом опыте тяжело лежала на душе. Она заставила себя думать лишь об одном — идти вперёд и не повторять старых ошибок.
Часто именно состояние духа решает исход дела.
Отряд спешил, и на второй день Лоу Минъюэ, завершив своё задание, догнала их.
Через полмесяца они достигли северной окраины Сун, города Хэцзянь*, самого крупного в тех краях.
Войском Повелителей Журавлей командовал генерал по прозвищу Тень, но он подчинялся также генералу. Если тот ставил под сомнение приказы генерала, Повелители Журавлей могли их не выполнять.
Странное, но обязательное правило.
Прибыв в Хэцзянь, Гао Дачжуан повёл всех на аудиенцию к новому военному комиссару.
На этот раз генералом оказался не евнух, а гражданский чиновник.
Лунный свет, холодный и чистый, струился в зал. Пламя ламп колебалось от ветра. На главном месте сидел мужчина средних лет с белым лицом и ухоженной бородкой. Он мягко поставил чайную чашу и произнёс:
— Раз уж вы присланы двором, оставайтесь пока здесь, чтобы быть под рукой, когда понадобится.
— Не стоит, — отрезал Гао Дачжуан. — Мы прибыли по прямому повелению государя, чтобы исполнить поручение, а не искать удобств. Если у господина будут распоряжения, достаточно трижды покашлять во дворе, и мы явимся немедля.
