Им предстояло ужинать вдвоём, и Лу Нянь, конечно, это совсем не смущало.
Хотя Мин-гэ и остальные ребята всегда умели весело провести время, сейчас ей казалось особенным именно то, что они с Цинь Сы будут одни. Никогда прежде они не сидели за столом только вдвоём.
Они шли один за другим по вечерней улице, навстречу мягкому ветру. Цинь Сы молчал, и Лу Нянь то и дело хотела заговорить, но, вспомнив, как дразнила его днём, стеснялась начать разговор первой.
Пройдя примерно половину пути, она всё же спросила:
— Мы куда идём?
— Куда-нибудь поблизости, перекусим, — ответил он коротко.
Они остановились у небольшого японского ресторана на улице Си Фэн. Лу Нянь уже бывала здесь раньше и знала, что цены кусаются. Мысль о его кошельке невольно заставила её нахмуриться. Может, заплатить самой?
— Ты часто сюда заходишь? — осторожно спросила она, избегая прямоты.
Она ведь понятия не имела, как он живёт и сколько может себе позволить.
— Раньше подрабатывал здесь, — равнодушно бросил Цинь Сы.
— Тогда… — Она чуть оживилась. Сегодня у неё была с собой карта, денег на ней более чем достаточно.
Юноша взглянул на неё своими узкими, холодными глазами и отчеканил:
— Не нужно, я сам заплачу.
Лу Нянь вздохнула про себя. Ну что ж, пусть так.
На самом деле ей было всё равно, где ужинать: хоть в дорогом ресторане, хоть у уличного лотка. Главное — с кем. Даже лучше было бы где-нибудь попроще, чтобы сэкономить ему деньги.
Впереди ещё четыре года университета, расходов хватит.
Она знала, что когда-нибудь Цинь Сы станет богатым, очень богатым, но сейчас он был лишь восемнадцатилетним юношей, недавно окончившим школу. Ей хотелось хоть немного облегчить ему жизнь.
Им отвели кабинку в самом конце коридора, у окна, выходящего в тихий внутренний сад. Атмосфера была почти нереальной. Такая спокойная, будто весь шум города остался где-то далеко.
— Что будешь заказывать? — спросила Лу Нянь, листая меню.
— Заказывай сама.
Она хмыкнула:
— Как это сама? Неловко же! Не будь таким чужим.
Он поднял глаза.
— Это ужин в ответ, — напомнил он.
Впрочем, для него еда никогда не имела особого значения. Всё, что не было приторным, он ел без разбору.
Голод, знакомый ему с детства, научил довольствоваться малым. Когда каждый день — борьба за кусок хлеба, привыкаешь есть что угодно, лишь бы выжить, поэтому даже повзрослев, он не придавал значения вкусам и удобствам.
Лу Нянь знала об этом. Губы её чуть дрогнули, а в груди защемило. Она молча выбрала несколько блюд, рассчитав порции на двоих.
Цинь Сы взглянул на заказ и бесстрастно вычеркнул сакэ.
— Я хотела выпить! — возмутилась она.
Он даже не посмотрел в её сторону.
— Я не пью, — отрезал он.
Лу Нянь вспыхнула.
— Ну, а если я хочу? Нельзя?
Он не ответил. В памяти всплыл вечер, когда она напилась до беспамятства. Тогда он не знал, куда деваться, и теперь решил не повторять ошибок.
Настоящее сердце из камня.
Она выпрямилась и с самым серьёзным видом сказала:
— Тогда давай заменим напиток. Вот этот, смотри, здесь крепость совсем маленькая. Я выпью чуть-чуть, обещаю, только глоточек.
Дома ей ведь никогда не позволяли даже пригубить, а после того, как у Мин-гэ она попробовала персиковое вино, воспоминание о нём никак не шло из головы.
Она подняла свои большие, влажные, блестящие глаза, которые словно умоляли его.
Он замер, держа ручку в воздухе, не в силах устоять.
— Ладно, — сдался он и выбрал сливовое вино с самым низким градусом.
Лу Нянь, уткнувшись подбородком в ладони, наблюдала, как он делает заказ. Её глаза светились чистым восторгом, точно у щенка, впервые попавшего в кондитерскую.
— Полчашки, — строго сказал он.
— Но эти такие маленькие! Ну хоть две, ладно? — захныкала она, словно ребёнок, торгующийся за вторую конфету.
Он опустил взгляд и мельком посмотрел на неё. Лу Нянь встретила этот взгляд с лёгкой обидой, почти по-детски.
Он отвёл глаза.
— Одна чашка.
Она хотела бы поторговаться, но, заметив его выражение, передумала. Ладно, пусть будет одна. В конце концов, и с комара тоже мясо*.
*С комара тоже мясо (蚊子腿再小也是肉, wénzi tuǐ zài xiǎo yě shì ròu) — пословица, означающая: «пусть выгода и мала, всё равно она не лишняя» или «мелочь, а приятно».
Лу Нянь повеселела, и настроение у неё сразу поднялось. Она нетерпеливо ждала ужин, болтая ложечкой по краю блюдца.
Скоро блюда начали приносить одно за другим. Время от времени раздавался мягкий звук раздвигаемой двери, звон фарфора и приглушённые шаги официанта.
Здесь царила особая уютная тишина, будто в ней можно было утонуть. Стены кабинок глушили любые звуки, и за этой хрупкой перегородкой оставался только их собственный мир.
Цинь Сы ел молча. Он и в обычное время был немногословным, а сейчас тем более ни одного лишнего слова.
