Королева, уже не столь юная, но обретшая куда больший вес и власть, собрала своих ближайших советников. Двери зала сомкнулись, и за ними семь дней подряд не смолкали споры.
На седьмые сутки все, наконец, пришли к согласию: главное — земледелие.
Нужно увеличить урожай пшеницы, овса, кормовых трав, картофеля.
Лишь когда страна сможет накормить больше людей, появится больше сытых, крепких телом мужчин, способных есть мясо, упражняться в воинском искусстве и становиться воинами.
Лишь когда хлеба хватит на всех, меньше детей будет умирать от голода. А если уж совсем говорить прямо — выжившие вырастут и смогут осваивать Новый Континент, возвращая потом плоды труда родной земле.
Только рост урожайности позволит людям покидать поля, идти в мастерские и фабрики, создавать новые вещи.
Хлеб — вот корень всего!
К тому же маг Нордмарк — не просто волшебник, он ещё и высокопоставленный жрец Природы. Значит, жрецы Природы непременно поддержат этот проект.
Да, многие старейшины ордена и без того неустанно трудятся в этом направлении, но кто знает — вдруг у мага Нордмарка есть свой, особый путь?
— Решено! — подвела итог королева. — Начнём с этого.
Однако выбор направления ещё не означал немедленного начала. Королева и её советники провели несколько дней, подсчитывая возможный бюджет, выделяя средства и участки для опытных полей.
Лишь через десять дней послали гонца в Нивис — просить аудиенции у архимага Нордмарка.
— Что? Его нет на месте?! — посланник остолбенел.
Он мчался без отдыха, не стал плыть на корабле, чтобы не терять времени, а оседлал семейного скакуна — драконьего жеребца с чешуёй, зверя уровня средней магической твари, — и всё ради того, чтобы выиграть пять дней пути.
И вот, добравшись, узнаёт: мага нет!
— Но ведь у него очередь из больных! — растерянно выдохнул он.
Встретил его не сам Грэйт, а глава больницы «Оукс» — маг Леон Карлос. Тридцатилетний некромант, уже вполне зрелый мужчина, держался с достоинством и спокойствием, глядя на посланника, облачённого в доспехи королевского рыцаря.
— Учитель недавно достиг девятнадцатого круга, — пояснил он. — Последние месяцы он работал без отдыха и решил немного отдохнуть душой. Поэтому временно покинул Нивис и отправился в путешествие.
— Простите… куда именно? — посланник моргнул.
— К сожалению, мы не знаем.
— У нас дело государственной важности. Может, вы могли бы связаться с ним?
Он говорил искренне, сдержанно, но настойчиво, рассчитывая, что столь высокий статус обеспечит ему ответ. Однако Леон Карлос, привыкший за последнее время к бесконечным просьбам, оставался невозмутим.
— Простите, но, если это не вопрос жизни и смерти, я не могу тревожить учителя. Скажите, кто болен? Есть ли письма от других целителей, записи о лечении? Если случай действительно срочный, я немедленно попробую связаться с ним.
— Э-э… — посланник замялся.
Что ж, придумать смертельно больного на ходу он не мог. Да и убивать кого-то ради убедительности — безумие.
Если архимаг Нордмарк узнает о подобной уловке, он, пожалуй, сам его испепелит.
В итоге посланник оставил поручение королевы и с сожалением отбыл, передав в столицу весть: необходимо задействовать все силы, чтобы выяснить, куда направился архимаг.
Тем временем сам Грэйт, держась за руку Сайрилы, неторопливо шёл по улицам Хартланда.
— Сколько лет прошло… — тихо произнёс он. — И как же всё изменилось.
После достижения девятнадцатого круга он всё чаще ощущал: путь к легенде не проложен лишь через книги и лаборатории. Нужно идти, видеть, встречать людей, не оставлять за собой незавершённого.
Поэтому первой его целью стало возвращение в Хартланд — город, где он впервые открыл глаза в этом мире.
Да, он уже бывал здесь, но с тех пор минуло больше десяти лет. Немного, если мерить веками, но достаточно, чтобы многое переменилось. Одни состарились, другие выросли.
Как там дядя Карлен? А тётя Эйрин —, наверное, седины прибавилось, может, уже вся голова белая?
Что с Реймоном — сколько у него теперь детей? Есть ли среди них одарённые, кого стоило бы обучать магии?
А маленькая Эйви, та самая девочка с больным сердцем, ради которой он когда-то вернулся домой и исцелил её… теперь уже жена и мать. Сколько у неё детей? Счастлива ли она? Хорош ли тот, кого она выбрала?
И Эдвард с Дэвидом — каковы их судьбы? Эдвард тогда вступил в городскую стражу, стал ли он рыцарем? А Дэвид, которого отдали в ученики, где он теперь?
И, конечно, лысый епископ…
Грэйт хотел увидеть всех, поговорить, узнать, как они живут, и, если сможет, помочь.
Путешествовали они той же троицей, что и прежде: он сам, Сайрила и серебряный олень Арпа. Сняв заклинание полёта, они оседлали оленя неподалёку от города и медленно двинулись вперёд.
Башня мага стояла прежняя — низкая, тесная, без всяких пристроек. Городская стена тоже не изменилась — простая, почти убогая.
Дорога у ворот — та же, поля по обочинам — те же.
Грэйт, не выпуская ладони Сайрилы, шёл по знакомой дороге. Разве что покрытие теперь стало иным: вместо грязной смеси из камней, навоза и глины — ровный серый цемент.
Он усмехнулся: спасибо его прежним трудам — проекту по удобрениям и решению Совета о массовом производстве цемента. Теперь по улицам можно было ходить, не боясь утонуть в грязи.
И всё же они с Сайрилой предпочли идти, слегка паря над землёй под действием лёгкого заклинания левитации.
Они свернули с главной улицы, прошли мимо плаца, где тренировались стражники, и направились к кварталу, где когда-то стоял его дом — тот самый каменный дом, в котором он впервые очнулся в этом мире.
И вдруг Грэйт остановился. Перед ним возвышался огромный стеклянный купол, накрывший его дом целиком. Вокруг патрулировали солдаты городской стражи.
Грэйт моргнул.
— Эй! — выдохнул он. — Я ведь ещё жив! Зачем же вы уже строите мой мемориальный дом?!
Он всплеснул руками.
— И кто вообще додумался накрыть его стеклянной банкой?!
