— Ты… — Грэйт осёкся, не найдя слов.
Рядом несколько легендарных воинов, включая Айси Мюэгэ, синхронно отвернулись, предпочтя промолчать.
Сайрила умеет маскироваться?
Нет, это вовсе не маскировка — это превращение. Не стоит верить её нынешнему облику — стройной, гибкой девушки; всё это лишь иллюзия, созданная драконьим искусством перевоплощения.
Если бы она захотела, могла бы принять любую внешность — хоть десяток разных. Высокая или низкая, полная или худая, мужчина или женщина, старик или ребёнок — стоит лишь пожелать, и она станет кем угодно.
Даже тех, кто сейчас рядом, — скажем, Белого Волка Уильяма или Большого Медведя Альбрея, — она сумела бы воспроизвести, стоит лишь немного понаблюдать.
Пожалуй, внешность совпала бы идеально, а вот мимика и движения могли бы выдать подмену…
Что до драконьего величия — даже не возвращаясь в истинную форму, Сайрила умела излучать его с поразительной лёгкостью.
С её нынешней силой, где‑то между восемнадцатым и девятнадцатым кругом, давление, исходящее от человеческого облика, достигало почти легендарного уровня.
В глазах Сайрилы уже вспыхивали звёздочки. Она воображала, как превращается в неприметного человека, затаивается в толпе, а затем, когда заговор врагов раскрывается, делает шаг вперёд — и одним дыханием подавляет всех своей мощью.
Как же это будет эффектно!
— Сайрила… — Грэйт вздохнул безнадёжно.
Девушка взглянула на него, нахмурила нос, коротко фыркнула и задрала подбородок:
— Что? Я справлюсь! И вовсе не боюсь опасности!
Грэйт задумался. Да, если против них выйдут лишь десяток‑другой опытных воинов или магов, не выше семнадцатого‑восемнадцатого уровня, Сайрила действительно не рискует.
Но если среди врагов окажется кто‑то сильнее?
Асканский дом владел собственными легендами; чтобы противостоять им, требовались легенды не меньшей силы — и, скорее всего, не одна.
Раз уж Светлая церковь уже выслала нескольких легендарных бойцов, не исключено, что ещё одного направят сюда — для устрашения.
А если у противников окажется легендарное оружие, доспех или свиток?
А вдруг кто‑нибудь решит пойти ва‑банк и призовёт Небесную гору — ту самую, что служит Светлой церкви орудием возмездия? Грэйт видел её в действии, пусть и со стороны, — и знал, насколько это страшная сила.
Его лицо постепенно омрачилось. Наконец он глубоко выдохнул и поднялся:
— Нам нужно больше сведений. Бака, собери знакомых тебе магических зверей, пусть разойдутся и выяснят всё, что смогут: сколько их, насколько сильны, где находятся.
— Не волнуйся! Всё будет сделано! — крикнул Бак — серебристая крачка, взмахнул крыльями и стрелой вылетел в окно.
Грэйт помолчал и добавил:
— Сестра Мюэгэ, прошу, обратись к природе. Спроси у деревьев вокруг.
— Хорошо! — Айси Мюэгэ кивнула и вышла наружу.
Весенний праздник охоты был уже близок; земля пробуждалась, трава тянулась к солнцу, и сама природа дышала жизнью.
Она обошла охотничий дворец, выбрала высокое дерево, взобралась на ветви и погрузилась в медитацию.
Чистая эльфийская кровь и сила природы слились в ней воедино; сосредоточившись, она могла говорить с растениями в радиусе сотни ли.
Если поблизости росли магические растения, они становились узлами, расширяя круг восприятия.
— Я помогу тебе, — прозвучал тихий отклик.
Волна природной силы прошла по воздуху; алые листья клёна зашуршали, будто на земле вспыхнуло пламя.
Айси Мюэгэ открыла глаза, спрыгнула вниз и приложила ладони к стволу.
С её помощью сила легендарного клёна мягко разлилась наружу, касаясь одного узла за другим.
Вокруг охотничьего дворца деревья дрожали листвой, кусты и травы склонялись, передавая вести:
— Мы знаем.
— Мы знаем.
— Здесь нет чужаков.
— Нет.
— Нет.
— Нет…
Айси Мюэгэ шептала, повторяя их слова.
Тем временем архимаг Байэрбо достал звёздный диск, похожий на астролябий, и развернул его:
— Посмотрим, кто из сильных вошёл в эти земли… Надеюсь, кто‑нибудь не потрудился скрыть ауру. Этот диск, конечно, не сравнить с тем, что стоит на вершине Башни Небес, — чувствительность у него куда слабее…
Грэйт! Это я тебе говорю — приглуши дыхание!
— А?.. — Грэйт пожал плечами, прикрыл глаза и стал сливать своё присутствие с природой.
Постепенно светящиеся точки на диске поблекли; не исчезли совсем, но растворились среди множества других.
— Вот видишь, — усмехнулся Байэрбо, — природа — лучшее укрытие.
Магу‑пластоносцу вроде меня, чтобы спрятать следы, приходится изощряться.
А вот младшему брату повезло: природа любит его, стоит ему раствориться в её дыхании — и она сама укроет его.
За сотню ли оттуда Ленни Франко стоял на коленях перед статуей Владыки Света и молился.
Позади, по обе стороны, двое белоризых монахов тихо читали молитвы.
Пламя свечей дрожало, отражаясь в камне, словно небесное царство Владыки спустилось на землю.
Как небесный рыцарь, Ленни Франко мог бы простоять здесь трое суток без пищи и воды, не чувствуя усталости.
Но священники церкви не позволяли ему тянуть бесконечно.
— Время пришло. Пора выступать!
Ленни не ответил, продолжая молитву.
Правый монах шагнул вперёд и встал рядом:
— Что толку колебаться? Все уже на месте, те, кого нужно было устранить, устранены. Если ты сейчас отступишь, думаешь, Дом Аскан пощадит тебя?
— …Сколько уже погибло? — спросил Ленни глухо.
— Белый Волк почти мёртв. Когда наши подойдут, Большой Медведь тоже не уйдёт.
Дальше — всё зависит от тебя: сколько мужчин из прямой линии Асканов, стоящих выше тебя в наследстве, останутся живы.
— Вы обещали! — Ленни вздрогнул. — Если я получу Северное пограничье, дети хотя бы останутся в живых!
Левый монах подошёл ближе, повернулся к нему лицом:
— Мы повторяем: всё зависит от тебя.
Сделаешь дело чисто — Белый Волк или Большой Медведь признают твоё право, и тогда выживут многие.
Провалишь — не спасёшь никого.
Ленни медленно поднялся.
Правая рука сжала рукоять меча так, что вздулись жилы, потом постепенно ослабла.
Он несколько раз повторил это движение, наконец тяжело выдохнул:
— А что с господином Фридрихом?
— О нём не беспокойся. Повторяю: сделай всё как следует, добейся признания Белого Волка или Большого Медведя, заставь вассалов признать твою власть…
— Пошли! — резко сказал Ленни.
Он бросил последний взгляд на статую Владыки Света, повернулся и первым вышел из храма.
Двое монахов переглянулись, последовали за ним и на ходу разорвали свиток.
В то же мгновение, далеко на пограничной линии, в руке человека в чёрном свиток вспыхнул сам собой.
— Время пришло. — Он поднял голову. — Отправляемся и мы.
