— Госпожа Севилия, позвольте мне тоже вступить в бой! — крик Бернарда, звонкий окрик Сайрилы, ржание Аппы, свист тетивы и нескончаемые взрывы слились в гул, от которого Грэйт не находил себе места.
Сайрила — на поле боя!
Она сражается с легендой!
Пусть это легендарный жрец, не прославленный воин и не хитроумный маг, но ведь легенда остаётся легендой. Кто знает, какие чудеса он способен сотворить, и не ранит ли он Сайрилу?
Бернард тоже там, и Аппа, и сестра Мюэгэ, и многие, кто ему дорог…
Сейчас каждый, кто выйдет на поле, может склонить чашу весов — один боец прибавит шанса на спасение, один удар приблизит победу.
— Даже не думай! Сиди смирно. Снаружи я! — в сознании Грэйта прозвучала мягкая, но непреложная волна мысли.
Он не унимался, дважды стукнул кулаком по стволу и вновь взмолился:
— Выпусти меня! Хотя бы на вершину кроны! Я не покину твой защитный круг, обещаю!
— Нет! Что ты говорил раньше? — отозвалась Севилия. — Ты должен оставаться в тени, не показываться, чтобы не навлечь на себя гнев Церкви. Пока не настал смертный час, сиди спокойно!
Ментальный голос оборвался, и звуки снаружи сразу стихли. Световой экран, передававший изображение, погас с сухим щелчком. Легендарный клён, не желая споров, ясно дал понять:
ещё одно неповиновение — и окажешься в полной темноте.
— Эй… не надо, хотя бы дай взглянуть, что там… — Грэйт вновь ударил по древесине.
В то время как другие сражались, его самого Севилия спрятала с особой тщательностью. Опасаясь, что защита окажется недостаточной, легендарное древо просто втянуло его в собственный ствол, опуская всё глубже, пока он не оказался среди мощных корней.
Для существа, способного превращаться в эльфийский корабль, создание пространственной ниши не составляло труда. В корнях она открыла укрытие, куда проникали и солнечные лучи, и дыхание ветра, и отголоски внешнего мира.
Здесь были земля и корни, над ним — ствол и крона, скрывающие всё от посторонних глаз. Даже если Грэйт решит применить заклинание, его вряд ли кто заметит. Но выйти наружу?
Ни за что. Пока не одолеешь легендарное древо — сиди в своей норе.
Когда он наконец смирился, по стенам убежища скользнула зелёная вспышка, и перед глазами вновь ожила картина боя.
Бернард, Сайрила и Аппа — трое полулегендарных воинов — один за другим обрушивались на легендарного кардинала Церкви.
Серебряные вспышки рвались одна за другой. Серебряный олень не умолкал, и даже при дневном свете он низводил с неба потоки лунного сияния, разбивая ими белоснежный щит. Время от времени два огромных копыта били по барьеру, заставляя его дрожать.
За спиной Бернарда мерцала тень дракона. С каждым ударом костяной палицы чудовище рыкало, и когти его призрачных лап вонзались в световую преграду, стараясь разорвать её изнутри.
А Сайрила… её удары казались наименее грозными, но именно они были самыми неотвратимыми. Каждое новое рассечение гигантским мечом — тем самым, что был выкован легендарным Лонгером из редчайшей руды Драконьего острова, — проникало чуть глубже предыдущего.
Грохот.
Грохот.
Грохот!
Кардинал Адамс становился всё раздражённее. Вокруг него белый свет воздвиг неприступную крепость. Барьер дрожал, прогибался, отбрасывал оружие нападающих, но пока не давал трещины.
Однако когда в последний раз святой служитель Церкви подвергался столь яростной атаке? Пятьдесят лет назад? Сто? И кто дерзнул — трое, даже не достигшие легендарного уровня! Да, полулегенды, но что с того?
До легенды — все лишь пыль под ногами.
Неужели вы надеетесь, сражаясь со мной, прорваться в легенду?
Никогда!
Он окинул противников презрительным взглядом, опустил голову и поднял священный фолиант. Листы книги зашелестели без ветра, и вдруг десяток страниц вспыхнул, обращаясь в пепел.
В тот миг свет вокруг него стал гуще, столп сияния взмыл к небу, достиг сотен метров и разверзся, словно цветок. Из ослепительного сияния возникли семь небесных террас, и над ними склонился шестикрылый ангел.
— Богохульники! — его голос прогремел, как гром, и разнёсся по всей равнине.
Ангел протянул руку, и верхняя терраса рассыпалась, превращаясь в копьё света, что легло в его ладонь.
— Вы прокляты. Да низвергнет вас Господь в бездну, где вечна кара!
С этими словами он метнул копьё. Оно вспыхнуло, как падающая звезда, и, исчезнув на миг, обрушилось вниз, целя в Бернарда, Сайрилу и Аппу.
— Смерть!
Прежде чем копьё достигло земли, световой поток уже пригнул травы и деревья. Вассалы и рыцари дома Асканов попадали ниц, не в силах пошевелиться.
Лайнас Аскан, пошатнувшись, всё же опустился на колени, удерживая тело на семейном мечe, чтобы не рухнуть лицом в землю.
Братья Уильям Белый Волк и Альбрей Большой Медведь стояли плечом к плечу, полусогнувшись, но не позволяли себе склониться.
Аппа взвился на дыбы, из-под белоснежной шкуры вспыхивали и гасли сгустки света.
Я — полулегенда!
Во мне запечатано дитя полубожественного тотемного зверя, кристалл силы полулегенды! Я силён! Я не паду!
Эта атака не сломит меня!
Сайрила отступала шаг за шагом. Всё её тело дрожало, зубы стиснуты до боли, глаза то серебрились, то вновь наливались серебристо‑голубым светом. На лице и руках вспыхивали и исчезали чешуйки, то скрываясь, то вновь проступая.
Если бы я приняла истинный облик дракона, этот напор не был бы страшен. Но в человеческом теле он всё же тяжёл…
Тем лучше! Чем сильнее давление, тем ближе я к прорыву, тем явственнее зов легенды!
Сколько же лет прошло, как я не сражалась по‑настоящему!
Она зарычала, и воздух дрогнул.
Но сильнее всех страдал Бернард. Варвар ревел, обдавая себя паром крови и пота, тело его налилось мощью, будто выросло. Безумие ярости достигло предела.
Драконья тень за его спиной медленно пригибалась, словно её вдавливала невидимая тяжесть. Ещё немного — и она сольётся с его телом или уйдёт обратно в костяную палицу.
Даже так он не мог сделать ни шага вперёд, не мог пошевелить и пальцем, лишь стоял, стиснув оружие, под гнётом света.
И в этот миг в святом фолианте вспыхнули новые страницы. Из него вырвался белый диск, вращаясь и свистя, и устремился к варвару, целя прямо в поясницу, готовый рассечь его надвое.
