Когда-то, стоило Лу Нянь появиться, Цинь Сы будто оживал, хоть и прятал это.
— И всё-таки ты добился своего, — сказал Мин-гэ. — А ведь раньше… какие глупости творил.
— Да, — усмехнулся Хуан Мао. — Но с такой внешностью ему и стараться не нужно.
— Наш бар тогда на нём держался, — добавил Мин-гэ. — Сидит, пишет что-то, а девушки толпами подходят.
Цинь Сы тогда был холоден, резок, но именно это и притягивало.
Мин-гэ увлёкся рассказом и не заметил, как дверь открылась.
— Вот как? — Лу Нянь с улыбкой подошла и села рядом. — Значит, ты пил с другими девушками?
Цинь Сы застыл. Мин-гэ тоже.
— Ни с кем! — поспешно сказал тот. — Клянусь!
Лу Нянь лишь улыбнулась и промолчала.
Когда они вышли, солнце клонилось к закату.
Она шла впереди, лёгкая, в хорошем настроении. Он — задумчиво, чуть позади.
— Ни с кем, — вдруг сказал он. — Только с тобой.
— Что — только со мной? — не сразу поняла она.
И, догадавшись, она чуть не рассмеялась.
Он и в шутках был серьёзен.
— Руки, объятия, поцелуи… — тихо добавил он, запнувшись.
— А та ночь? — нарочно спросила она. — Не первая, значит?
Он покраснел, не зная, что ответить.
— У меня тоже только ты, — сказала она, взяв его за руку.
Он сжал её пальцы.
Чтобы снять неловкость, она перевела разговор:
— Ребёнок у Хуан Мао такой милый.
Он посмотрел вдаль, в закат, и тихо сказал:
— Я не люблю детей.
Она удивилась.
— После свадьбы, если ты не захочешь, — добавил он, — пусть их не будет.
Он боялся за неё, её здоровье было слабым.
И ещё…
— В детдоме, где я рос, было много детей, — сказал он после долгой паузы.
Лу Нянь замерла.
Он редко говорил о прошлом. Даже о годах в доме Лу почти никогда, а о детдоме вовсе молчал.
То было частное заведение, бедное и жестокое. Старшие били младших, слабых не жалели. Еды не хватало, и борьба за кусок хлеба была обычным делом.
Он, гордый и упрямый, не умел просить. Иногда Цинь Сы подрабатывал, таскал товары, помогал на рынке, чтобы купить булку.
Однажды он поделился с младшим мальчиком, и тот донёс. Его избили, выставили на позор, заперли на полмесяца.
С тех пор детский плач вызывал у него лишь боль.
Он сказал это коротко и умолк.
Лу Нянь слушала, чувствуя, как сжимается сердце.
Цинь Сы всегда таков: молча терпит, не просит утешения, ждёт, пока рана заживёт, и только тогда позволяет себе забыть.
Она вспомнила его мальчишкой, колючим, гордым, с глазами, полными одиночества.
Сколько нужно было боли, чтобы выстроить вокруг себя такую броню.
— Тогда как хочешь, — мягко сказала она. — Всё будет так, как ты решишь.
Вернувшись от Хуан Мао, Лу Нянь открыла давно заброшенную почту и с удивлением увидела приглашение от известной игровой компании: заказ на постер, лично на её имя.
Она обрадовалась. Пусть деньги ей были не нужны, но признание значило многое.
— Может, я и глупая, — сказала она, сияя, — зато рисую неплохо. Ещё и гонорар получу!
Теперь, когда сердце её успокоилось, она по-настоящему думала о будущем с ним.
Дом преобразился. Она добавила мелочи, пары кружек, подушек, цветов. Стало уютно, по-домашнему.
Иногда Лу Нянь дарила ему мелкие подарки: галстук, растение, рисунок.
Она любила открыто, щедро, без стеснения. А он… он становился всё более зависим от неё.
Если бы она вдруг охладела, он, наверное, не выдержал бы. Он закрыл глаза, решив не думать об этом.
Десять дней отпуска пролетели быстро.
Он вернулся в компанию, уладил дела, вечером — домой.
Лу Нянь сидела в мастерской, сосредоточенно рисовала. Он не стал мешать. Позже, когда она всё ещё работала, он вышел из душа, сел неподалёку, открыл ноутбук.
Иногда Цинь Сы бросал взгляд в её сторону, но стоило ей поднять глаза, он тут же опускал ресницы, будто ничего не было.
Лу Нянь едва сдерживала улыбку.
Она отложила планшет и подошла:
— Что-то случилось?
— Нет, — ответил он, не поднимая взгляда.
— Тогда зачем смотришь? Я видела.
Он замолчал.
Она уселась рядом, обняла его за талию и тихо вздохнула:
— Всё ещё стесняешься?
— Не стесняюсь, — пробормотал он.
— Я ведь видела тебя всего, — прошептала она у самого уха. — И трогала тоже. Чего теперь краснеть?
Он вспыхнул до корней волос.
Её дыхание касалось его кожи, пахло морской солью и молоком, тонкие руки скользнули по его плечу. Это было лёгкое прикосновение, почти невесомое.
Она не спешила, лишь дразнила, оставляя между ними тонкую грань.
Он не выдержал, прижал её к себе и поцеловал требовательно.
Она улыбнулась, отвечая, и наконец позволила ему приблизиться.
