Незаметно он дошёл до лотка с вонтонами У Линъюаня. В этот вечер было особенно людно, и торговец как раз собирался закрываться. Услышав шаги, он насторожился и сказал:
— Господин Хуа пожаловал.
С тех пор как Хуа Жунцзян однажды пришёл сюда с Ань Цзю, он стал частым гостем.
— У тебя слух острый, — усмехнулся Хуа Жунцзян, садясь. — Есть ещё вонтоны?
— Для вас всегда приберегаю, — ответил У Линъюань, быстро вымыв руки и опустив в кипяток пару десятков свежих. — Четырнадцатая госпожа давно не заходила.
Хуа Жунцзян промолчал, глядя на стол, где в тусклом свете лампы лежала раскрытая «Сутра о несокрушимом духе».
У Линъюань не стал расспрашивать. Он подал дымящуюся миску и сказал с улыбкой:
— Благодарю за лекарство, господин. Глаза мои уже различают свет.
Хуа Жунцзян, не вынимая ложки изо рта, промычал что-то утвердительное и быстро опустошил миску.
— Ещё подать? — спросил торговец.
— Довольно, — ответил он. — Продолжай принимать лекарство, скоро совсем прозреешь.
— Ланцзюнь сегодня невесёлый, — заметил У Линъюань, убирая посуду и ставя перед ним чашку чая. — А ведь если, как я, радоваться тому, что есть чем насытиться, настроение всегда будет хорошим.
Не услышав ответа, он добавил:
— Простите, что болтаю лишнее.
— Вы человек мудрый, — сказал наконец Хуа Жунцзян.
— Господин слишком меня превозносит, — смущённо ответил тот.
— Когда зрение вернётся, я познакомлю вас с одним учителем, — продолжил Хуа Жунцзян. — Вы могли бы снова попытаться сдать экзамены.
У Линъюань помолчал, потом спросил:
— Господин хочет, чтобы я сделал для него что-то взамен?
— Не обязательно, — мягко ответил тот. — Просто не хочу, чтобы человек с вашим умом пропадал в безвестности.
Слепой торговец улыбнулся. Он понимал, такие слова произносит тот, кто сам не желает мириться с судьбой.
— Тогда жизнь моя в ваших руках, господин Хуа, — сказал он спокойно.
Он давно жил без привязанностей, довольствуясь уединением, но если бы действительно умел быть равнодушным, не стал бы искать утешения в сутрах. Если судьба даст шанс прожить жизнь ярко, он примет его без колебаний.
Хуа Жунцзян не сразу понял смысл сказанного, но вскоре осознал и спросил:
— Слышали ли вы о Вэй Юйчжи?
— Кажется, человек из мира цзянху, — ответил У Линъюань. — Слыхал, что он известный мудрец, из усадьбы Пяомяо.
— Даже самые мудрые порой заходят в тупик, — сказал Хуа Жунцзян. — По опыту и по духу вы, на мой взгляд, сильнее его.
Он знал из слов Мэй Жуянь, что дела Вэй Юйчжи ныне идут плохо.
— Почему вы так думаете? — удивился торговец.
— Интуиция, — ответил Хуа Жунцзян.
Он видел, как тот, будучи слеп, сумел наладить дело на окраине города, и за короткое время превратил маленький лоток в процветающее место. Это требовало не только трудолюбия, но и ума.
— Тогда позвольте выпить с вами чаю, — сказал У Линъюань, поднимая чашу.
Над великой рекой висели звёзды, ночь была широка и тиха. Хуа Жунцзян улыбнулся и легко коснулся своей чашей его чаши.
Ань Цзю вернулась к дому Чу Динцзяна, но его там уже не было. Тогда она направилась обратно в Мэйхуали.
Она гребла по озеру, где над водой стелился лёгкий туман, и небо с водой сливались в одно тёмно-синее, с редкими звёздами, словно сон. Она не спешила к острову, позволив лодке плыть куда влекло течение.
Лишь когда на востоке забрезжил рассвет, Ань Цзю причалила к берегу.
Хотя её не было всего одну ночь, посеянные Мо Сыгуем семена уже взметнулись на целый фут, нежно-зелёные, будто дотронься — и они рассыплются.
Ань Цзю ступила на берег, и огромный зверь Да Цзю радостно бросился к ней, тряся мясистыми щеками и распахивая пасть в глупой улыбке. Она, не удержавшись, похлопала его по широкой голове в знак признательности за столь бурное приветствие.
Почувствовав присутствие Мо Сыгуя, она направилась к нему.
Он сидел, прислонившись к дереву, в просторной белой шелковой одежде, и выпускал клубы дыма.
— Едва рассвело, а ты уже куришь лекарственный дым? — спросила Ань Цзю.
Мо Сыгуй повернул голову. Его лицо было мертвенно-бледным, под глазами легли тени, и вид у него был такой, что Ань Цзю вздрогнула.
— Я курю всю ночь, — хрипло сказал он. — Чую, лекарство больше не действует. Это уже третий раз, как я меняю рецепт…
— И у меня предчувствие, — холодно заметила она. — Ты рано или поздно сам себя отравишь. Великий лекарь, умерший от собственных снадобий — вот уж слава на века. Ха-ха-ха.
Она произнесла смех без малейшей улыбки.
— Пропади ты пропадом! — Мо Сыгуй швырнул в неё трубкой.
Ань Цзю поймала её на лету, понюхала остатки дыма.
— У меня тоже было время, когда я не могла спать, — сказала она. — Потом привыкла.
Теперь она всё ещё спала чутко: малейший шорох — и глаза открыты.
— Если тебе так не даёт покоя Лоу Минъюэ, почему не поехал с ней? — спросила она, садясь рядом.
Мо Сыгуй вспыхнул:
— Кто сказал, что я из-за неё не сплю? Посмотри на меня хорошенько — я похож на сентиментального дурака?
— «Жив — вернусь домой, умру — стану вечной тоской», — тихо произнесла Ань Цзю. — Так говорят только те, кто знает, что такое любовь.
— Это не мои слова! — взвился он. — Просто цитата! И вообще, ты, неуч, хоть понимаешь, что она значит?
— Кто сказал, что я неуч? — нахмурилась Ань Цзю.
— Тогда скажи, что написано на табличке у твоей двери! — Мо Сыгуй расхохотался. — Думаешь, я не знаю?
Писала она действительно неразборчиво, и сама теперь едва могла прочесть.
— Раньше ты не был таким раздражительным, — сказала она, возвращая трубку. — Береги себя.
— Да Цзю, кусай её! — крикнул Мо Сыгуй.
Тигр рявкнул, подпрыгнул, но, добежав до ног Ань Цзю, лишь слегка прикусил её штанину и, виновато лизнув, гордо потрусил обратно к хозяину.
— Ах ты, предатель! — Мо Сыгуй потряс трубкой. — Даже зверь меня не слушает!
Да Цзю виновато втянул голову в плечи.
— Раз уж ты споришь с тигром, значит, болезнь зашла далеко, — спокойно сказала Ань Цзю. — Пора спасать себя.
— Хм! — фыркнул он, обмахиваясь веером. — Лучше подумай о себе!
Дым льда драконьего мозга постепенно остудил его раздражение, мысли прояснились. Он и сам понимал, что стал вспыльчивым то ли от бессонницы, то ли от тревоги.
— Кстати, — сказал он после паузы, — Ли Цинчжи отправился на границу.
— Он давно мечтал о службе в армии, — ответила Ань Цзю.
Мо Сыгуй кивнул, снова обретая привычное спокойствие:
— Говорят, полководца Линя срочно вызвали в столицу. Ли Цинчжи беспокоится за него и решил пойти навстречу, вдруг сможет помочь.
— Почему его отозвали? — удивилась Ань Цзю.
— Он самовольно напал на Ляо и отбил одну из наших областей. Но ляосцы решили стоять насмерть, бой длился месяц, и в столице испугались. Теперь хотят послать кого-нибудь для переговоров, — Мо Сыгуй снова вспылил, веер засвистел в воздухе. — Трусы! — бросил он с презрением.
