Неожиданный гость ступил на остров.
Ли Цинчжи сидел рядом с Суй Юньчжу, понурив голову, и не знал, куда девать глаза от стыда. Возвращаясь сегодня, он и не заметил, что за ним увязался хвост, и, сам того не ведая, привёл человека прямо на остров. Этим человеком оказался Гао Дачжуан.
Он уже некоторое время служил евнухом, и манеры его стали до того жеманными, что даже когда он держал чашку чая, у окружающих по коже бежали мурашки.
— Кхе-кхе, — прокашлялся он и обратился к Мо Сыгуй: — Мои подчинённые…
Мо Сыгуй выпустил кольцо дыма и оборвал его:
— Всех забери, чтоб глаза мои их не видели.
— Господин, — Ли Цинчжи поднял голову, в голосе его прозвучала решимость, — раз уж мы ушли, возвращаться не намерены.
— Хм, — Гао Дачжуан усмехнулся, щёлкнув пальцами. — Думаешь, все вокруг такие же простаки, как ты? Если бы я хотел вас схватить, осмелился бы один явиться на остров?
Он говорил, указывая на Ань Цзю:
— А ты, неблагодарная волчица, зря я тебе дал те несколько гу.
Ань Цзю прищурилась:
— Значит, ты окончательно решил идти по дороге евнуха, с которой нет возврата?
Гао Дачжуан поспешно отдёрнул руку и, закатив глаза, отвернулся.
— Господин, скажите прямо, что вас привело. Если сможем помочь, сочтём это платой за прежнюю милость, — произнесла Суй Юньчжу.
— Наконец-то разумный человек, — Гао Дачжуан окинул остальных презрительным взглядом. — С вами говорить — одно мучение.
Он отпил чаю, устроился поудобнее и продолжил:
— Я не стал вводить вам гу по правилам, потому что хотел позже привести вас под знамёна второго принца. Кто знал, что вы окажетесь столь ловкими и сбежите. Насильно мил не будешь, я не держу зла. Пришёл попросить об одном деле.
— Слушаем, — сказала Суй Юньчжу.
— В столице многие чиновники требуют наказать генерала Лина, — сказал Гао Дачжуан. — Ветер переменился, а у трона теперь полно льстецов. Боюсь, на этот раз генерал Лин не отделается. Второй принц хочет его спасти, но если не удастся, просит вас помочь вытащить его из тюрьмы.
Ли Цинчжи уже хотел согласиться, но Суй Юньчжу опередила его:
— Мы сделаем всё, что сможем.
Смысл был ясен: рисковать жизнью они не станут.
— Юньчжу! — Ли Цинчжи нахмурился. — Генерал Лин — верный сын Поднебесной, страдает невинно. Как мы можем не спасти его, даже ценой жизни?
— Никто не мешает тебе рисковать, — спокойно ответила Суй Юньчжу.
Её слова прозвучали холодно, но Ли Цинчжи чувствовал — за этим стоит осторожность. Он и сам подозревал, что в деле есть подвох, и не хотел давать обещаний, пока не разберётся.
— А ты? — спросил он Ань Цзю.
Та помолчала и ответила:
— Буду действовать по обстоятельствам.
— Вы же видели Лина в бою! — воскликнул Ли Цинчжи. — Такой герой, а вы колеблетесь, когда он в беде!
Он с детства мечтал стать таким же, как Лин Цзыюэ, прямым, несгибаемым воином, но судьба увела его с этого пути.
Все молчали.
Мо Сыгуй, откинувшись на спинку кресла, выпускал одно за другим кольца дыма, что расплывались в воздухе, как волны на воде.
— Хорошо, что согласились, — сказал Гао Дачжуан, поднимаясь. — Я возвращаюсь. Сколько смогу, столько прикрою вас. А вы уж сами решайте, как быть.
Суй Юньчжу проводила его до двери. Ли Цинчжи поколебался, но тоже вышел следом.
Ань Цзю и Мо Сыгуй остались сидеть неподвижно, словно приросли к стульям.
Когда двое вернулись, Мо Сыгуй отстучал пепел из трубки и хмуро произнёс:
— Впредь не втягивайте меня в ваши пустяки.
Поскольку Мо Сыгуй первым поселился на острове, остальные невольно признавали за ним старшинство. Потому, когда явился Гао Дачжуан, именно его выставили встречать гостя.
— Божественный лекарь Мо, как можно назвать это пустяками? — возмутился Ли Цинчжи. — Судьба Великой Сун зависит от генерала Лина!
Мо Сыгуй уже направлялся к двери, но, услышав это, обернулся:
— Мне нет дела до судьбы страны. Я лишь вижу ясно: когда участь целого государства зависит от одного человека — это не благо.
В тяжёлые времена люди прячутся за спиной героя, не понимая, насколько опасно положение, и становятся всё беспомощнее.
Ань Цзю понимала, о чём он говорит. Так же, как Мэй Яньжань была опорой для Мэй Цзю.
Если бы Лин Цзыюэ мог вечно держать границу, это было бы счастьем, но кто поручится, что человек способен стоять вечно? Беды Великой Сун уже не под силу остановить одному-двум героям.
— Поставить себя на край гибели, чтобы возродиться, — тихо вздохнула Суй Юньчжу. — Но если кто-то должен умереть ради этого, разве не горькая насмешка судьбы? Скажите, лекарь, кто победит: волк, что терзает больного льва, или лев, что в отчаянии рвёт волка?
— Сыгуй!
