После свадьбы Лу Нянь жила свободно. Она работала дома, рисовала, а в свободные часы училась готовить, постигала цветочную аранжировку, пробовала всё, что вызывало интерес. Что бы она ни задумала, Цинь Сы неизменно поддерживал. Дом, обустроенный её руками, был безупречно ладен и уютен. Он же, занятый делами корпорации, возвращался поздно, и Лу Нянь жалела его. Слишком уж тяжёлой была его прежняя жизнь. Помочь в работе она не могла, зато старалась избавить его от всяких житейских хлопот, чтобы он больше ни о чём не тревожился.
Цинь Сы привык полагаться только на себя, а дом его прежде был пустым и холодным, словно в нём вечно тлел угасший очаг. Теперь же по возвращению он видел свет в окнах, чувствовал тепло и заботу, знал, что его ждут. За все эти годы он не знал подобного счастья. Теперь его ждала та, что жила в его сердце столько лет. С каждым днём он любил её сильнее. Любовь не угасала, а становилась всё гуще, безмерно горячее. После долгих скитаний он наконец обрёл пристанище рядом с ней.
Детей у них пока не было. Старших в семье не осталось, и никто не торопил их с этим решением. Всё зависело лишь от них самих. Подруги Лу Нянь, вышедшие замуж ещё со времён университета Аньчэна, уже успели родить, и, видя, что у неё всё спокойно, удивлялись:
— У вас с мужем такие отношения, почему же вы не хотите ребёнка?
Лу Нянь только улыбалась. К детям она не испытывала особого влечения, да и здоровье у неё было слабое. Цинь Сы, хоть и не говорил об этом вслух, всеми силами заботился о ней, стараясь укрепить её силы. Врачи предупреждали: родить она сможет, но риск будет куда выше, чем у других.
Весна клонилась к лету, и настала пора клубники. В дом прислали несколько ящиков свежих ягод. Лу Нянь вымыла их заранее. Когда Цинь Сы собирался уходить, она, босая, вприпрыжку подбежала к нему. Она ещё не успела переодеться. На ней была мягкая домашняя сорочка, а в губах — сочная клубника.
— Такая сладкая! — сказала она, смакуя сок. — Попробуй!
Он как раз застёгивал галстук.
Цинь Сы поднял глаза и увидел, как она, встав на цыпочки, потянулась к нему, прижимая к столу, чтобы подарить утренний, лёгкий, как дыхание, поцелуй. Он ответил привычно, уверенно.
— Вкусно? — спросила она, касаясь его губ.
— Угу, — выдохнул он, обнимая её, и, чуть сбив дыхание, до конца распробовал ягоду.
Лишь после этого Лу Нянь отпустила его.
— После обеда придёт твой брат, — сказал он на прощание.
— По делам компании? — уточнила она.
Теперь, когда Цю Ли фактически возглавил корпорацию Лу, дела шли на лад. Совместные проекты с Чжао Яюанем и Ниншэном развивались успешно. Всё постепенно входило в спокойное русло.
Цю Ли и Чжао Яюань приехали раньше назначенного времени. Цинь Сы, известный своей пунктуальностью, задержался в Ниншэне, и дома была только Лу Нянь.
— Подождите немного, — радостно сказала она. — Он вот-вот вернётся.
Она давно не видела их и обрадовалась встрече. Цю Ли выглядел уверенно. Дела рода Лу хоть и не вернули себе прежнего блеска, но шли в гору. Казалось, у него появилась возлюбленная, и Лу Нянь, доверяя брату, не вмешивалась. Чжао Яюань же по-прежнему оставался холост, хотя Цзян Вэньинь и другие не раз пытались устроить его судьбу. После истории с Чжао Тинъюанем семья перестала давить на него, так как боялись повторения.
В этот раз с ними пришёл ещё один неожиданный гость, крошечный мальчик лет трёх.
— Никак не отцепится, — развёл руками Чжао Яюань.
Малыш, сжимая край его одежды, робко глядел на Лу Нянь.
— Сюи? — узнала она.
Это был Чжао Сюи. Она слышала о нём, но видела впервые.
— Мама уехала путешествовать, — пояснил Чжао Яюань. — А он не захотел оставаться с няней. Раз уж я к вам, взял его с собой.
Мальчик унаследовал черты семьи Чжао. В нём почти не было сходства с Су Цинъю. С Чжао Яюанем они выглядели как дядя и племянник. Лишённый с детства родителей, Сюи вырос застенчивым, с большими янтарными глазами и белым, мягким личиком. Прямо послушный, тихий, словно маленький комочек света.
Лу Нянь присела перед ним:
— Говорят, дети становятся похожи на тех, кого видят каждый день.
Она подала ему тарелку с фруктами. Алые клубники манили своим блеском. Сюи посмотрел на Чжао Яюаня, дождался кивка и осторожно взял ягоду.
— В детстве он с Яюанем был как две капли воды, — улыбнулся Цю Ли. — Только характером мягче.
— Слишком уж тихий, — пожал плечами Чжао Яюань. — На улице все думают, что он девочка.
Мальчик уже умел лепетать слова, и, хотя особенно привязан был к дяде, теперь с любопытством рассматривал Лу Нянь. Женщин возраста дяди в его мире почти не было. Она взяла его за руку и нежно стерла с губ следы сока.
Сюи почувствовал, какой мягкой была её ладонь, как приятно пахла её кожа, совсем не так, как у его дяди.
— Скажи «тётя», — подсказал Чжао Яюань.
Но малыш, прижавшись к Лу Нянь, вдруг поднял лицо и звонко произнёс:
— Мама!
Он ведь никогда не знал матери. Цзян Вэньинь учила его словам, объясняя, что у папы есть мама, и он иногда путал, называя дядю «папой». Тот не придавал значения, если никто не слышал, но сейчас его возглас прозвучал громко и ясно.
И в ту же секунду дверь открылась.
