В субботний вечер Цэнь Цзинь, как обычно, поехала за Ли У.
Она позвонила заранее, и, когда подъехала, парень уже ждал у школьных ворот. Он стоял прямо, руки в карманах, ветер трепал полы куртки, а свет и тень вырезали на лице чёткие линии.
Цэнь Цзинь вспомнила сообщение от Чунь Чан, где та требовала выдать вторую «фотосессию в школьной форме», и невольно улыбнулась.
Ли У заметил её машину и, не колеблясь, направился к ней.
Сев в салон, он привычно втянул носом воздух, но не почувствовал никакого запаха.
Цэнь Цзинь решила, что он простыл.
— Продуло?
— Нет, — ответил он.
Она поняла:
— Ах да, я ведь ничего не купила поесть.
Ли У едва заметно кивнул, лицо его в полумраке оставалось непроницаемым.
Машина тронулась. Ли У украдкой взглядывал на неё, будто хотел что‑то сказать, но не решался.
Цэнь Цзинь смотрела вперёд, сосредоточенная и молчаливая, от неё веяло холодной сдержанностью.
Парень начал терзаться догадками, сердце билось неровно. Он не смел спрашивать и отвёл взгляд к окну, где неоновые огни скользили, как потоки света.
Цэнь Цзинь действительно затаила на него лёгкое раздражение: прошла неделя, а он так и не рассказал ей о результатах экзамена. Она ждала, когда он сам заговорит.
Но Ли У, как всегда, предпочёл молчание.
Дома Цэнь Цзинь сдалась. Когда Ли У, переобувшись, собирался пройти в кабинет, она окликнула его:
— Сядь, — она указала на одиночное кресло рядом с диваном.
Ли У, едва успокоившийся, снова напрягся. С этим креслом у него были не лучшие ассоциации: неделю назад именно с него его тогда выгнали.
Но он послушно сел, поставил рюкзак на пол.
Цэнь Цзинь скрестила руки, лицо её оставалось строгим:
— Есть что‑нибудь, что ты хотел бы мне сказать?
У Ли У внутри всё похолодело. В памяти всплыл разговор с У Фу, и он не был уверен, что тот не рассказал ей о случившемся.
Он попытался говорить спокойно:
— О чём ты?
Цэнь Цзинь чуть склонила голову, пристально глядя на него,
— Если бы я не спросила, ты бы и дальше молчал?
Ли У нахмурился, ладони вспотели:
— Я не понимаю, о чём ты.
Цэнь Цзинь закрыла глаза, потом прямо сказала:
— Результаты промежуточных экзаменов вышли ещё в понедельник. Почему ты до сих пор ничего не сказал?
Ли У облегчённо выдохнул:
— Плохо написал, вот и не говорил.
Цэнь Цзинь на миг потеряла дар речи:
— И собирался вообще не говорить?
— Если бы ты спросила, я бы сказал.
— Тогда говори сейчас.
Он достал из пенала длинную узкую бумажку с оценками и протянул ей.
Цэнь Цзинь уже видела снимок этой ведомости, но держать её в руках было совсем другое ощутимое чувство, почти торжественное.
Она нарочно изобразила удивление и радость:
— Хм? Да ведь результат отличный!
Ли У молчал, потом тихо сказал:
— Не вошёл в первые тридцать.
— Кто сказал, что ты должен попасть туда с первой попытки? — спокойно спросила она.
Он помедлил:
— Никто.
Цэнь Цзинь улыбнулась уголком губ, снова взглянула на листок и подняла глаза:
— Можно я оставлю это себе? Хочу вклеить в ежедневник, как память о твоём первом экзамене. Если неудобно, сделаю копию.
Ли У удивился, потом кивнул:
— Хорошо.
Напряжение спало. Он опустил голову, и на губах появилась едва заметная улыбка.
— Ли У, ты молодец, — мягко сказала Цэнь Цзинь и, словно невзначай, потрепала его по лбу. — Продолжай в том же духе.
Уши у него покраснели. Оказывается, радость тоже может душить, как боль.
Через мгновение она уже говорила обычным тоном:
— На этой неделе много заданий?
— Много.
— Тогда иди занимайся, я потом сама.
Он коротко ответил и поспешил в кабинет. Наконец можно было отвернуться и улыбнуться без страха, он с трудом сдерживал этот смех весь вечер.
Когда дверь кабинета закрылась, Цэнь Цзинь достала телефон и написала Чунь Чан:
Я похвалила его, слово в слово, как ты учила, но, кажется, он никак не отреагировал.
Не может быть! Ты что, вырастила ледяного монстра?
Цэнь Цзинь задумалась и признала,
Пожалуй, да. Почти не говорит со мной первым.
А ты точно сказала всё слово в слово, как я писала? «Ты много трудился, твои усилия не напрасны, я горжусь тобой, ты просто замечательный!»
Нет. Слишком приторно. Я сказала только: «Ты молодец».
Это самая бесполезная фраза в воспитании!
Я не умею хвалить детей. Это же ужасно трудно
Тогда дай мне его Вэйсин, я сама похвалю, так что у него крылья вырастут!
Опять ты? Он несовершеннолетний, пощади ребёнка.
А что такого? Пусть в списке друзей будет ещё один симпатичный парень.
Не возражаю, но не выйдет. Он вообще без Вэйсина.
Что за пещерный человек! В какой семье с чрезмерным контролем растут такие, что даже Вэйсин запрещён?
Цэнь Цзинь не нашлась, что ответить.
За ужином она всё ещё вспоминала возмущение подруги и спросила:
— Ли У, у тебя есть Вэйсин?
— Нет.
— А у твоих соседей по общежитию?
— Есть.
— И они не спрашивали твой номер?
— Спрашивали.
— А ты?
— Сказал, что не пользуюсь.
Цэнь Цзинь помолчала.
— Зарегистрируй. Так удобнее связываться, сейчас почти никто не пишет смс.
— Хорошо.
— Справишься?
— Думаю, да.
— А QQ?
Он поднял глаза, не понимая, к чему она клонит:
— Нет.
Теперь Цэнь Цзинь смотрела на него, как на древнего старца, и вздохнула:
— Ешь давай, потом всё установим.
После ужина они вернулись в гостиную. Цэнь Цзинь взяла его телефон и быстро установила оба приложения.
Когда дошла очередь до имени, она протянула аппарат обратно:
— Вот, придумай себе ник.
Ли У нахмурился, задумался и спросил:
— Какой?
— Откуда мне знать, — рассмеялась она. — Как хочешь.
— Не знаю… А у тебя какой?
— У меня? — Цэнь Цзинь показала экран. — Мой рабочий ник.
В графе имени стояло всего три буквы: Gin.
Ли У не придумал ничего лучше, чем написать своё настоящее имя, и вернул телефон.
Цэнь Цзинь взглянула и усмехнулась,
— Я так и думала. Ладно, теперь выбери аватар, всё остальное сам.
Он сосредоточенно редактировал профиль, будто занимался научным экспериментом.
— Закончил? — спросила она.
— Да.
— Тогда добавь меня: Gin0802.
— Это твой день рождения, второго августа?
— Верно. А у тебя?
— Второе января.
— Значит, каникулы, — улыбнулась она. — Запомню.
Она ввела пометку и тихо, по буквам, проговорила,
— Ли, У, ноль, один, ноль, два… Готово. Теперь не забуду твой день рождения.
Пока она это делала, кто‑то уже не мог скрыть улыбку, радость вспыхнула, как внезапный ветер.
Цэнь Цзинь отправила ему первый стикер, круглую кошачью мордочку с надписью «hi~».
Ли У открыл сообщение, посмотрел на экран, потом на неё.
Она тоже глядела на него и, подняв руку, помахала пальцами,
— Привет.
Она подражала той самой кошке.
Ли У не удержался и рассмеялся чисто, светло, как весенний воздух.
Потом смутился, отвёл взгляд, но ямочка на щеке выдала его с головой.
— Вот, наконец‑то ты улыбнулся, — вздохнула Цэнь Цзинь. — Сколько труда стоило добиться этого!
Перед сном Ли У долго колебался, но любопытство победило. Он открыл её ленту Вэйсина.
Будто заглянул в чужой редкий, личный, почти запретный дневник . От этого стало неловко и волнительно.
Первая запись была фотографией, выложенной в понедельник: Цэнь Цзинь держала в руках свой документ о разводе.
Подпись гласила:
С сегодняшнего дня я свободный человек!
Слова звучали легко, будто она делилась радостной новостью.
Сердце Ли У забилось чаще. Он вскочил с кровати, пересохло во рту.
Посидев минуту, он тихо вышел из комнаты и пошёл на кухню за водой.
Полбутылки не помогло. Возбуждение не спадало. Он решил почитать, чтобы успокоиться.
Проходя мимо журнального столика, заметил отблеск — там лежал бумажный пакет с фотографиями. Несколько снимков выскользнули наружу.
Он наклонился и поднял верхний.
На фото была Цэнь Цзинь. Она улыбалась мягко, глаза сияли, кожа казалась почти светящейся. Пусть снимок и был отретуширован, живьём она была красивее.
Но Ли У не смог вернуть фотографию на место.
Он посмотрел на остальные, дыхание участилось.
Потом осторожно разложил их, будто восстанавливая прежний порядок, а одну — ту самую — спрятал в ладонь.
Сжимая находку, он почти бегом ушёл в кабинет, настолько напряжённый, что не мог дышать.
Он сел в кресло, откинулся, обмахнул лицо воротом футболки, отдышался, и снова достал фото.
Юноша долго рассматривал, потом аккуратно вложил снимок в пенал, между страницами тетрадей.
Молодой человек был очень взволнован, мозг стал более активным и сообразительным.
Он быстро перевернул тетрадь по математике и принялся решать задачи. Те, что днём казались трудными, теперь давались легко.
Когда закончил, вспомнил, что бутылка осталась в гостиной, и пошёл за ней.
Увидев на столике аккуратно разложенные фотографии, он смутился, но невольно улыбнулся и поспешно схватил свою «улику».
Цэнь Цзинь, уже лёжа в постели, заметила, как на экране телефона мелькнуло уведомление. Она взглянула на часы. Половина первого.
«Что он там делает?» — не могла понять она и написала сообщение:
Почему не спишь?
Ответ пришёл не сразу.
Не могу уснуть, решаю задачи.
«Как в мире может быть такой человек, который так любит учиться?» — усмехнулась она и, не желая гасить его рвение, но всё же напомнила,
Поздно. Спать!
Хорошо.
Послышались шаги, щелчок выключателя, потом тишина.
Цэнь Цзинь вернулась к недочитанному брифу, но телефон снова загорелся.
Не разбудил тебя?
А ты как думаешь????
В другой комнате, под тусклым светом, Ли У лежал, подложив руку под голову. Внутри всё сияло. Он чувствовал лёгкое раскаяние, но улыбка не сходила с лица.
Он набрал:
Прости. Больше не буду.
Пусть только сегодня, только этой ночью. Как награда за первую маленькую победу, ему в данном случае позволено быть безрассудным.
