С грохотом и
шумом горшок упал на землю. Человек, покачав головой, наклонился и поднял его с
кривой усмешкой. Он и прежде знал об этом, но всё равно был несколько
обескуражен.
В тот момент ещё
теплилась навязчивая идея верить в «человеческое сердце»? Все говорили лишь три
минуты, поэтому он не мог отдать всё своё сердце без остатка. С детства старшие
учили его тому же, когда брали с собой в путешествия. Более того, его семья
занималась ювелирным делом — миром, где все заинтересованы в наживе.
«Я много раз
разочаровывался, но так и не повзрослел, и эта девчонка чуть не провела меня»,
— подумал он, собравшись с мыслями, и поспешно зашагал обратно к дороге. До
наступления темноты он должен был спешить в уезд Таоюань, чтобы встретиться с
Си Джином, мастером, которому его поручила мать. В противном случае он остался
бы со своими драгоценными травами и мог погибнуть в любой момент.
«Эй, эй, что вы
делаете?» — внезапно раздался голос позади.
Мужун Сюй резко
обернулся и увидел разгневанную девицу в синем одеянии, стремительно выбежавшую
из зарослей у обочины дороги. Она кричала и преследовала его, крепко сжимая в
руках корзинку.
Лёгкий восточный
бриз неспешно овевал пустошь, покрытую сочной зеленью ранней весны. На фоне
ярких оттенков зелени девица в одеянии напоминала маленькую бабочку, только что
выбравшуюся из своего кокона и изо всех сил старающуюся взлететь.
По какой-то
причине сердце Мужуна сжалось, и он не смог сдержать смех.
— Мужун, ты меня
обманул! — На Шэн была в ярости и тяжело дышала. Указывая на свой нос, она
возмущённо воскликнула: — Ты хочешь воспользоваться этим моментом, чтобы
избавиться от меня? Чёрт возьми, ты не боишься, что я подожгу твою корзинку с
листьями травы Яо?
Мужун Сюй пытался
сдержать смех, но радость переполняла его. Он не смог устоять и спросил:
— Куда ты
направляешься?
В этот момент у
На Шэн забурчало в животе, и она внезапно остановилась, лицо её залилось
румянцем. Опустив голову, она произнесла: «Кажется, я съела не тот завтрак».
Мужун Сюй, не в
силах более сдерживать смех, расхохотался во весь голос. На Шэн,
раздосадованная, в сердцах выругалась и отбросила корзину, которую держала в
руках.
— Но я же
смотрела на тебя, ты всё это время держал её при себе.
Мужун Сюй,
скривив губы, отбросил корзину назад:
— Ах, она мне
больше не нужна. Должно быть, она чем-то пахнет.
— Ты! — На Шэн
густо покраснела. Затем она подняла крышку корзины и с облегчением понюхала
содержимое. — Она ничем не пахнет, не волнуйся!
Мужун Сюй
расхохотался ещё громче, увидев, как На Шэн с искренним любопытством обнюхивает
листья в корзине.
— «Это забавно?»
— На Шэн не смогла сдержать улыбку, увидев молодого торговца драгоценностями,
смущённо шагавшего по дороге.
Молодой человек,
уже зрелый, не мог вспомнить, когда в последний раз смеялся так непринуждённо.
Он ощутил невыразимое чувство расслабленности и счастья и покачал головой:
— «Ну что ж, я не
буду улыбаться, не буду улыбаться. Давай поспешим».
Идя рядом с Мужун
Сюем, девушка из Мяо сказала:
— «Ты такой
милый, когда улыбаешься. Тебе следует улыбаться чаще, а то, когда ты не
улыбаешься, кажется, будто все должны тебе деньги. Тебе десять лет».
Мужун Сюй был
поражён её прямотой и снова рассмеялся:
— «Ничего не могу
с собой поделать, я с детства учился бизнесу у старших. Как же я могу
разговаривать с тобой, если я ещё недостаточно взрослый?»
— «Что ж, значит,
в вашей семье много братьев и сестёр. Разве ты с ними не играл?» — На Шэн была
удивлена.
— «Молодое
поколение рода Мужун ведёт борьбу за фамильное достояние, — на мгновение
растерялся Мужун Сюй, и горькая улыбка тронула его уста. — Я — единственный,
кто стоит в этой бесконечной очереди. Куда мне укрыться от копий и стрел? Где
мне найти место для игр?»
— «Кстати, у меня
есть сестра по имени Наин, она прибыла из Саньфаншу. Её нрав был подобен
твоему, но впоследствии она выросла и полностью изменилась. Род Мужун подобен
большому красильному чану. Если ты не сменишь свой цвет кожи, то сгниёшь и
будешь вытеснен из рода», — продолжил он.
На Шэн не вполне
понимала сложную борьбу, происходящую в недрах большой семьи, и выразила своё
недоумение. Мужун не желал продолжать разговор и просто произнёс:
— «В любом
случае, на сей раз я прибыл в Юньхуан. Если мне не удастся, я не смогу
вернуться домой».
На Шэн удивилась:
— «Как же так?
Разве твои отец и дед не любят тебя?»
— «Дедушка? — с
улыбкой покачал головой Мужун Сюй. — Я дитя русалки, чудовище. Вот почему это
так отчаянно!»
«Русалка?» — На
Шэн была поражена и озадачена. «Воистину ли русалка? — размышляла она. — До
меня доходили слухи, что они прекрасны, искусны в пении и ткачестве, а их слёзы
подобны жемчужинам… Но ведь это всего лишь предание. Может ли русалка иметь
какое-либо отношение к этому?»
—
«Да», — Мужун улыбнулся и кивнул, начиная открывать девушке тайны своей жизни.
«Это воистину удивительно. Моей матери более двухсот сорока лет. Она — русалка.
Это произошло, когда мой отец прибыл сюда из Юньхуана более десяти лет тому
назад».
