— Какое расточительство, — сказал я. — Некоторые дома выглядят вполне пригодными для жилья.
— В какой-то момент здесь пытались жить хиппи, но они сдались. Не смогли выдержать зимы.
Чуть дальше за деревней мы пришли к большому огороженному участку, который, казалось, был пастбищем. Вдалеке, на другой стороне, я заметил несколько лошадей, пасущихся на траве. Мы пошли вдоль забора, и большая собака подбежала к нам, виляя хвостом. Она встала, опершись на Рейко, нюхая её лицо, затем прыгнула на Наоко. Я свистнул, и она подошла ко мне, лижа мою руку своим длинным языком.
Наоко погладила собаку по голове и объяснила, что она принадлежит пастбищу.
— Думаю, ему уже под двадцать, — сказала она. — Его зубы такие плохие, что он не может есть ничего твёрдого. Он весь день спит перед магазином и прибегает, когда слышит шаги.
Рейко достала кусочек сыра из своего рюкзака. Почувствовав запах, собака бросилась к ней и схватила его.
— Мы не сможем увидеть этого парня намного дольше, — сказала Рейко, поглаживая собаку по голове. — В середине октября они загружают лошадей и коров в грузовики и увозят их в амбар. Единственное время, когда их выпускают пастись, это летом, когда открывают маленькое кафе для туристов. Туристы! Может, двадцать пеших туристов за день. Эй, как насчёт чего-нибудь выпить?
— Отличная идея, — сказал я.
Собака повела нас к кафе, небольшому белому дому с верандой и выцветшей вывеской в виде кофейной чашки, висящей под карнизом. Он привёл нас по ступенькам и растянулся на веранде, прищурив глаза. Когда мы сели за столик на веранде, девушка с хвостиком, в свитшоте и белых джинсах, вышла и поприветствовала Рейко и Наоко как старых друзей.
— Это друг Наоко, — сказала Рейко, представляя меня.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — ответил я.
Пока три женщины обменивались любезностями, я гладил шею собаки под столом. У неё была жёсткая, жилистая шея старой собаки. Когда я почесал её неровные пятна, собака закрыла глаза и вздохнула с удовольствием.
— Как его зовут? — спросил я девушку.
— Пепе, — сказала она.
— Эй, Пепе, — сказал я собаке, но она не пошевелилась.
— У него туго со слухом, — сказала девушка. — Нужно говорить громче, иначе он не услышит.
— Пепе! — закричал я. Собака открыла глаза и встала по стойке «смирно» с лаем.
— Не волнуйся, Пепе, — сказала девушка. — Спи больше и живи дольше.
Пепе снова лёг у моих ног.
Наоко и Рейко заказали по стакану холодного молока, а я попросил пиво.
— Давайте послушаем радио, — сказала Рейко. Девушка включила усилитель и настроилась на FM-станцию. По радио играли Blood, Sweat and Tears с песней «Spinning Wheel».
Рейко выглядела довольной.
— Вот зачем мы здесь! У нас в комнатах нет радио, так что если я не приду сюда время от времени, то не буду знать, что сейчас играют.
— Ты ночуешь в этом месте? — спросил я девушку.
— Конечно, нет! — рассмеялась она. — Я бы умерла от одиночества, если бы осталась здесь на ночь. Пастух отвозит меня в город, и я возвращаюсь утром. — Она указала на внедорожник, припаркованный у офиса пастбища неподалёку.
— У тебя скоро отпуск, верно? — спросила Рейко.
— Да, мы скоро закрываем это место, — сказала девушка. Рейко предложила ей сигарету, и они закурили.
— Я буду по тебе скучать, — сказала Рейко.
— Я вернусь в мае, — ответила девушка с улыбкой.
По радио заиграли Cream с песней «White Room». После рекламы прозвучала «Scarborough Fair» Саймона и Гарфанкеля.
— Мне нравится эта песня, — сказала Рейко, когда она закончилась.
— Я видел фильм, — сказал я.
— Кто там снимается?
— Дастин Хоффман.
— Я его не знаю, — ответила она с грустным взмахом головы. — Мир меняется с сумасшедшей скоростью, и я не знаю, что происходит. — Она попросила у девушки гитару.
— Конечно, — ответила девушка, выключила радио и принесла старую гитару. Собака подняла голову и понюхала инструмент.
— Ты это не съешь, — строго сказала Рейко. Пахнущий травой ветерок пронёсся по веранде. Горы раскинулись перед нами, их гребни остро вырисовывались на фоне неба.
— Это, как сцена из «Звуков музыки», — сказал я Рейко, когда она настраивала гитару.
— Что это? — спросила она.
Она перебирала струны, пытаясь найти начальный аккорд «Scarborough Fair». Это, по-видимому, была её первая попытка сыграть эту песню, но после нескольких фальстартов она смогла сыграть её без заминки.
На третий раз она исполнила её практически идеально и даже начала добавлять некоторые украшения.
— Хороший слух, — сказала она мне с подмигиванием. — Обычно я могу сыграть что угодно, если услышу это три раза.
Нежно напевая мелодию, она исполнила полную версию «Scarborough Fair». Мы втроём аплодировали, и Рейко ответила нам церемонным поклоном головы.
— Раньше я получала больше аплодисментов за концерт Моцарта, — сказала она.
Девушка предложила Рейко стакан молока, если она сыграет «Here Comes the Sun» Битлз. Рейко подняла большой палец вверх и начала играть. Её голос не был полным, а из-за курения обрёл хриплый оттенок, но он был прекрасен, с настоящим присутствием. Мне казалось, что солнце действительно снова восходит, когда я сидел, слушал её и пил пиво, глядя на горы. Это было мягкое, тёплое чувство.
Рейко вернула гитару и попросила включить радио снова. Затем она предложила Наоко и мне прогуляться часок по окрестностям.
— Я хочу ещё немного послушать радио и пообщаться с ней. Если вернётесь к трём, будет нормально.
— Это нормально, что мы будем одни так долго?
— Ну, вообще-то, это против правил, но какая разница. Я ведь не надзиратель. Мне тоже нужен перерыв. А ты приехал из Токио, наверняка есть масса вещей, о которых вам нужно поговорить. — Рейко зажгла ещё одну сигарету.
— Пошли, — сказала Наоко, вставая.
Я последовал за ней. Собака проснулась и какое-то время шла за нами, но вскоре потеряла интерес и вернулась на своё место на веранде. Мы прогуливались по ровной дороге, идущей вдоль забора пастбища. Наоко время от времени брала меня за руку или проскальзывала под мою руку.
