«Мягкость радуги» постепенно набирала темп.
Медленное вступление перетекало в живой, радостный ритм, как радуга, появляющаяся после дождя.
Пальцы Мэн Тин легко касались клавиш, уголки губ чуть поднимались в едва заметной улыбке.
В зимнюю ночь на неё падал самый тёплый свет. Синяя лента в волосах тихо покачивалась за спиной. Она почти закончила, когда в зале кто-то на цыпочках достал телефон, чтобы хоть как-то запомнить этот момент.
Когда последний аккорд затих, аплодисменты не прозвучали сразу.
Сначала — тишина, а потом — взрыв, буря оваций.
Одна из судей, седовласая женщина, не сдержала улыбки:
— Я помню эту девочку.
В ту весну она была ещё школьницей, но с первого взгляда её невозможно было забыть. Тогда все думали, какой же она станет, когда вырастет? И вот она не подвела ни одного из них.
Призов сегодня не вручали.
В раздевалке не протолкнуться.
Мэн Тин так и вышла в своём бархатном платье.
Пройдя несколько шагов, она смущённо оглянулась:
— Сюй Цзя?
Он быстро спрятал всё, что отражалось в его глазах, и с улыбкой пошутил:
— А, только что вспомнила, что я тоже здесь?
Она кивнула с лёгким румянцем:
— Прости… Не сердись, пожалуйста.
Когда Мэн Тин сосредоточена, она забывает обо всём. Три года она не выступала и сегодня, поймав музыкальное настроение, совершенно позабыла о его присутствии.
— Я и не сержусь, — тихо сказал он.
Он был слишком счастлив, чтобы злиться.
— Зонта нет, а на улице всё ещё идёт снег. Потерпим? — предложил он.
Мэн Тин кивнула. Выйдя наружу, она не сдержала удивления. Её глаза засверкали от восторга, снежинки медленно кружились, заполняя мир светом.
Фонари лили мягкое сияние. Платье едва касалось земли.
Мэн Тин приподняла подол, чтобы не намочить. И вдруг её плечи окутало тепло. Сюй Цзя накинул на неё куртку.
Он взглянул вдаль, а там в темноте стояла чья-то одинокая фигура.
Сюй Цзя опустил голову и встретился с растерянным взглядом Мэн Тин. Та сразу подумала, что это было слишком.
Сюй Цзя мягко коснулся её плеч:
— Не двигайся.
Мэн Тин нахмурилась.
— Тебе ведь не нравится Цзян Жэнь, правда?
Мэн Тин с удивлением посмотрела на него.
— Он смотрит на тебя.
Она по инерции потянулась, чтобы обернуться, но Сюй Цзя тут же остановил её:
— Не оглядывайся. Все говорят, что у него не всё в порядке. Ты и сама знаешь, что с ним сложно.
Он чуть наклонился вперёд и тихо добавил:
— В тот день, когда я выходил на улицу, я видел. Он влюблён в тебя. Если не хочешь, чтобы он продолжил за тобой ходить, то не оглядывайся. Пусть поймёт, что всё кончено.
Глаза Мэн Тин оставались ясными и спокойными. В свете фонаря её зрачки отливали мягким чайным оттенком. Даже сквозь темноту она чувствовала за своей спиной взгляд, острый, как лезвие.
Она сжала пальцы. И осталась стоять.
Сюй Цзя ничего не сделал. Он лишь наклонился чуть ближе и повернул голову под нужным углом.
Мэн Тин была не глупа. Она сразу поняла, что он делает.
С точки зрения Цзян Жэня, в этой зимней атмосфере снега, она сейчас стоит и позволяет себя целовать.
Сюй Цзя оказался прав: ей не нравился Цзян Жэнь. Тот был словно выточен из стали: он не сгибался и не ломался. Её «не хочу» — для него не аргумент. Её «уходи» — не приказ. Однако он гордый. У него есть границы и принципы. Он никогда не посягнёт на чужое. Неизвестно, сколько прошло времени.
Сюй Цзя наконец сказал с улыбкой:
— Он ушёл.
Мэн Тин молча отстранилась и вернула ему куртку. Она кивнула и пошла одна в сторону автобусной остановки.
Сюй Цзя догнал её:
— Ты не рада? Разве ты не говорила, что он тебе не нравится?
— Угу, — только и ответила она.
Мэн Тин спокойно добавила:
— Он мне не нравится, но и ты мне тоже не нравишься.
Она не была наивной.
Сюй Цзя улыбался.
Однако его улыбка застыла и медленно исчезла с лица.
