С наступлением весны дома уже не нужно было носить школьную форму и кутаться в зимние слои одежды.
Её влажные волосы спадали на плечи, а ресницы ещё хранили следы влаги. На ней была старая розовая рубашка в мелкий цветочек, с короткими рукавами — одежда ещё с позапрошлого года. Вероятно, чтобы не запачкать что-то хорошее, она выбрала старую вещь.
Только рубашка стала ей мала. Грудь юной семнадцатилетней девушки округлилась, а тонкая талия подчёркивала изгибы. Линии тела вызывали головокружение.
Цзян Жэнь сунул руки в карманы брюк, пробурчал себе под нос ругательство и отвернулся.
Однако уже в следующий миг он не выдержал и снова уставился на неё. В его душе зрела смутная злость.
Почему, находясь рядом с ним, она никогда так не одевалась? Почему он не имел права видеть это?
Он не слышал, о чём они говорили и только видел, как Сюй Цзя улыбался. Это был улыбка, что раздражала до боли.
Сюй Цзя тепло сказал:
— Сегодня мы были в Источнике персикового цветения. Мама сорвала для тебя персик и попросила передать.
Мэн Тин не взяла. Она мягко покачала головой:
— Передай тёте Сун спасибо, но я не могу принять.
Она понимала, что в это время года персики были редкостью. Получать дары без причины Мэн Тин не привыкла.
Сюй Цзя спокойно добавил:
— Можешь отдать его дяде Шу. Они ведь сейчас занимаются исследованием генетики фруктов. Может, пригодится. Всё равно ерунда — один персик, а маме будет приятно.
Мэн Тин кивнула и сказала:
— Подожди минутку.
Она юркнула в дом и вернулась с гранатом, который привёз папа Шу.
На фоне яркого мартовского солнца она улыбнулась, словно сама весна наполнила воздух сладостью:
— Давай поменяемся. Это гранат, модифицированный для генетических исследований.
Сюй Цзя невольно улыбнулся и взглянул на неё:
— Хорошо. Тогда я пошёл.
Цзян Жэнь холодно фыркнул в тени.
Когда Сюй Цзя ушёл, Мэн Тин захлопнула дверь.
Она положила персик на стол, собираясь потом отдать его папе для экспериментов.
Однако вскоре снова раздался стук.
Мэн Тин, подумав, что Сюй Цзя что-то забыл, вытерла руки и пошла открывать.
Она только приоткрыла дверь… и застыла.
Перед ней стоял Цзян Жэнь, с холодным лицом. Чёрные волосы небрежно упали на лоб. Он смотрел на неё сверху вниз, и она инстинктивно попыталась захлопнуть дверь.
Цзян Жэнь опёрся ладонью на дверной косяк.
— Закрой, попробуй.
В доме Шу были люди. Младшие брат и сестра, Шу Лань и Шу Ян, оба были в своих комнатах.
Мэн Тин, хоть и не была злопамятной, отлично помнила, как плохо закончилась их последняя встреча.
Она вся вспыхнула от ярости и стыда:
— У меня дома брат и сестра!
Разве не ясно? Этот негодяй должен уйти, и чем быстрее, тем лучше.
Цзян Жэнь усмехнулся:
— О, так пусть выйдут и сразу начнут звать меня зятем.
Мэн Тин распахнула глаза от ужаса. Она была готова взорваться.
Как он может быть настолько бессовестным?!
Сжав губы, она попыталась захлопнуть дверь с новой силой, но, сколько бы ни старалась, это было бесполезно.
Цзян Жэнь тоже вспыхнул. Ей он не нужен даже для одного взгляда. С другими она смеётся, улыбается, а его будто бы и видеть не хочет. Он схватил её за тонкое запястье и вытащил из квартиры, а другой рукой захлопнул за ними дверь.
Мэн Тин в растерянности смотрела, как створка родного дома закрывается прямо у неё перед глазами.
Цзян Жэнь грубо потащил её к лестничному пролёту. В глазах его бушевал огонь.
Он отпустил её, всунул в руки аккуратную корзину и с холодной жёсткостью в голосе произнёс:
— Это тебе.
Корзина была набита доверху: десяток налитых соком персиков, почти десять килограммов.
Ошарашенная Мэн Тин еле удержала подарок в руках.
Цзян Жэнь поднял её лицо за подбородок, его голос был всё таким же резким:
— Не бери у него ничего.
Что за бред?
Мэн Тин поставила тяжёлую корзину на пол, потирая побелевшие от напряжения запястья, и уже собиралась уйти.
Цзян Жэнь хмуро схватил её за плечи.
На её нежной коже проступили красные следы от его пальцев. При виде этого его рука дрогнула, будто обожглась. Он немедленно ослабил хватку, боясь навредить ещё сильнее.
Такая хрупкая. Он ведь только слегка дёрнул.
Цзян Жэнь тихо спросил:
— Больно?
Мэн Тин действительно была зла.
Он не изменился. Всё тот же упрямый, властный и не считающийся ни с кем. Захотел подарить — и плевать, нужно это другому или нет.
Она не улыбалась. В её взгляде застыло холодное раздражение.
Цзян Жэнь опустил руки.
Он опустил глаза и, глядя ей в лицо, хрипло сказал:
— Прости.
Затем юноша очень серьёзно добавил:
— Хочешь — ударь меня.
Мэн Тин покачала головой:
— Я не склонна к насилию.
Он замер, как будто внутри него что-то обломилось.
А у него была.
Когда чувства брали вверх, он становился настоящим чудовищем. В глазах других людей даже безумцем.
