С того самого вечера, как его отпустили из участка, Цзян Жэнь и правда был сам не свой. Четыре дня он был будто в отрыве от реальности. Даже в баскетбол перестал играть, просто ложился на парту и дремал.
Внутри его всё ещё терзала мысль об избиении.
В тот момент он выглядел так зверски, так страшно, и всё это увидела Мэн Тин. А когда его вели к машине, он даже не оглянулся. С тех пор он не улыбался.
Впервые он ясно понял, что между ними пропасть всё больше и больше. Мэн Тин для него — почти невозможное.
Он больше не смел просто так подходить и перехватывать её по дороге домой. Репутация у него была слишком плохая, а она не из тех, кто сама подойдёт. И никто из ребят не ожидал, что он действительно поднимется и прочтёт ту самую объяснительную.
После речей директора он вышел на сцену. У него чуть отросли чёрные волосы, а в чертах всё так же сквозила дерзость и своенравие.
Он встал перед микрофоном, на миг зал притих, и тогда он лениво усмехнулся:
— Я — Цзян Жэнь. Пришёл читать объяснительную.
Снизу тут же раздались бурные аплодисменты, кто-то даже засвистел. Звук через микрофон донёсся до седьмой школы, заглушив голос учителя, подводившего итоги недели.
В седьмой школе лица покраснели от возбуждения.
Чёрт возьми, Цзян Жэнь и вправду зачитывает объяснительную?!
Чжао Нуаньчэн вытаращила глаза:
— Боже ты мой, он… он чего это вдруг стал таким послушным?
Мэн Тин тоже была в растерянности. Она покачала головой, мол, не знает.
После того, как Цзян Жэнь избил Чэнь Шо, дело с Шу Яном и Шу Чжитуном сошло на нет. Главный виновник уже нёс последствия, значит, к их семье претензий больше не было.
Шу Чжитун, услышав новости, вздохнул:
— Этот Чэнь Шо и правда не тех задел. Жёстко с ним обошлись. Ох уж эти школьники…
Тем временем с трибуны, сквозь усилитель, звучал голос Цзян Жэня:
— Драться — плохо. Приношу извинения… ну, этому человеку. Пусть поскорее поправляется.
Хэ Цзюньмин закашлялся от сдерживаемого смеха: «Он даже имени не запомнил!».
Цзян Жэнь глянул на лист в руках и начал читать:
— Впредь я обещаю уважать одноклассников, исправиться. Надеюсь, вы сможете простить меня и поверить, что я изменюсь. И не повторяйте моих ошибок. Причина, по которой я подрался…
Он слегка прищурился:
— Он меня бесил.
В зале повисло молчание.
Когда он дочитал до конца всей этой вдохновляющей ахинеи, Хэ Цзюньмин первым заорал:
— Отлично!
Остальные зааплодировали вслед за ним: сначала нерешительно, потом с воодушевлением. Аплодисменты не смолкали.
Соседняя школа, затаившая дыхание, услышала это и была в шоке.
Неужели причина — просто «бесил»?! Гений!
Директор нахмурился, лицо у него менялось с каждым словом. В итоге он буркнул:
— Всё, хватит. Спускайся.
Однако Цзян Жэнь не обратил на него внимания. Он поднял микрофон, чуть склонил голову и усмехнулся:
— Я признал свою вину. А ученики седьмой школы, вы чего молчите? Поддержите — похлопайте тоже.
Он что, с ума сошёл?!
Ккто-то там, в седьмой, вдруг начал хлопать. И не один.
Чжао Нуаньчэн, даже несмотря на своё отношение к нему, захохотала:
— Он псих… но чёрт возьми, какой он харизматичный! — и зааплодировала изо всех сил. — Вот это да! Он просто огонь!
Замдиректора седьмой школы взвыл:
— Хватит! Кто продолжит шуметь — сниму баллы за дисциплину! Хотите лишиться звания образцового класса?!
Однако толпа уже вышла из-под контроля. Учащиеся во всех классах не унимались, никто не мог их остановить.
— Чёрт, брат Жэнь, ты гений, — прохрипел от смеха Хэ Хань.
Фан Тан лишь усмехнулся.
Цзян Жэнь всё это сделал лишь для одного, чтобы убедиться, что она услышит.
Седьмая школа никогда ещё не была такой бурлящей. Кто-то пришёл просто поглазеть, кто-то — с уважением, кто-то — ради веселья.
Он сказал: «Я виноват». И попросил: «Кто услышал — похлопайте». Просить прощения перед всеми — это всегда нелегко.
Мэн Тин стояла в самой гуще толпы. Она вспомнила, как он в тот день в ярости бил человека, а теперь стоял на сцене и каялся.
Она слегка улыбнулась и тоже тихо, но искренне захлопала в ладоши.
