В воспоминаниях Доу Чжао дом семьи Доу в Аллее Акаций выглядел скромным: четырёхдворный особняк с тремя основными комнатами и боковыми пристройками. На переднем дворе росли гранатовые деревья, а за домом — квадратный бамбук. Под виноградной лозой стояли каменные стол и табуреты. Несмотря на тесноту, в доме дяди Шишу царила тёплая и мирная атмосфера.
Однако, когда Доу Чжао спустилась с повозки, она обнаружила, что резиденция семьи Доу увеличилась почти вдвое.
Доу Шишу приобрёл соседний трёхдворовый дом, а затем и двухдворовое жилище за ним. Он объединил три участка и отремонтировал их, превратив в нынешнее поместье семьи Доу в Аллее Акаций. Прежние скромность и осторожность исчезли — дом излучал сдержанное, но уверенное благополучие.
Вероятно, это связано с тем, что в прошлой жизни дядя Шишу долгое время находился под давлением Ван Синьи, тогда как теперь он вошёл в состав Кабинета министров раньше него.
В сопровождении Доу Шишу, Доу Шихена и Доу Шиюня, женщины семьи, включая Пятую госпожу Фань и Шестую госпожу Цзи, следовали за ними. Почти все служанки, невестки и старшие женщины собрались встречать гостей у ворот, за исключением Ван Инсюэ.
Увидев старшую госпожу, Доу Шишу немедленно вышел вперёд и опустился на колени. Его глаза увлажнились:
— Мать…
Старшая госпожа прослезилась и протянула руку, чтобы помочь сыну подняться, но он настоял на трёх поклонах, и его лоб тут же покрылся пылью.
Доу Шихен и остальные поспешили последовать его примеру.
В глазах старшей госпожи сверкали слёзы радости и удовлетворения.
Следуя за бабушкой, Доу Чжао заметила, как Доу Мин, немного поколебавшись, встала рядом с изящной, светлокожей женщиной средних лет.
Доу Чжао узнала в ней Хань — жену Доу Чжэнчана — и на мгновение задержала взгляд. У Хань были сложные отношения с Цзи Линцзэ, сначала золовкой, а затем и невесткой. Это даже заставило Доу Дэчана и его жену переехать на окраину столицы, в район храма Юнгуан на Западной улице.
Заметив взгляд Доу Чжао, Хань кивнула ей сдержанно и дружелюбно. Доу Чжао ответила ей лёгкой улыбкой.
Доу Мин, словно желая что-то доказать, быстро взяла Хань под руку и бросила на Доу Чжао вызывающий взгляд.
Доу Чжао сделала вид, что не заметила этого, и перевела внимание на невесток Го и Цай, которые стояли рядом с Хань.
Невестка Го была такой же нежной и утончённой, как и в воспоминаниях Доу Чжао: белоснежная кожа и тёмные глаза, словно у пугливого оленёнка, невольно вызывали симпатию. Это резко контрастировало с тем, как она выглядела в прошлой жизни — измождённая, с землистым лицом, словно прикованная к постели, источавшая тяжёлую безнадёжность.
В следующем году в семью должна была войти невестка из рода Бай.
Доу Чжао, вспоминая Цзи Линцзэ, тяжело вздохнула.
Благодаря церемонии совершеннолетия они начали переписываться. Тогда Доу Чжао использовала повод — Старшая госпожа пригласила даосского мастера с горы Лунху, чтобы тот предсказал судьбу. Она попросила мастера взглянуть на свою судьбу и на судьбу Цзи Линцзэ.
Мастер сказал, что в течение двух лет перед ней встанет серьёзное испытание: если она преодолеет его, то обретёт спокойствие, а если нет — её ждут тяжёлые годы. Лучше всего на время уйти от мирской суеты и соблюдать вегетарианство.
Тогда их отношения были ещё поверхностными, и, отправляя это письмо, Доу Чжао только вздохнула и усмехнулась. Кто бы мог подумать, что вскоре после этого семьи Цзи и Хань отложат свадьбу, а по городу поползут слухи о тяжёлой болезни молодого господина Ханя.
Доу Чжао облегчённо выдохнула: неужели Цзи Линцзэ останется вдовой?
Однако вскоре обе семьи с радостью назначили дату свадьбы. Цзи Линцзэ стала частью семьи Хань, чтобы принести «благую судьбу».
Но через три месяца господин Хань ушёл из жизни.
Доу Чжао, узнав об этом, не могла спать всю ночь. Она написала письмо, чтобы поддержать Цзи Линцзэ в это трудное время.
С тех пор они часто переписывались. Цзи Линцзэ никогда не упоминала, что стала «женой на счастье», а Доу Чжао, из уважения к ней, не задавала лишних вопросов.
Теперь, вернувшись в столицу, она хотела навестить её, но не знала, живёт ли она с роднёй Цзи или в доме семьи Хань.
Оборвав поток мыслей, она подошла, чтобы поприветствовать отца — Доу Шиюна.
Он не видел дочь очень давно и был очень растроган. Он взял её за руку и засыпал вопросами: как она доехала, чем занималась дома, как поживает тётушка Цуй… Он говорил и говорил, пока Доу Шихен не рассмеялся:
— Ребёнок только приехал, побереги разговоры! Шоу Гу ведь не убежит. Лучше пусть Шестая госпожа заварит ей чаю — пусть охладится!
Все рассмеялись.
Доу Чжао с улыбкой поклонилась Доу Шихену, весело воскликнув: «Шестой дядюшка!» Затем она взяла под руку свою Шестую тётю, а к Доу Чжэнчану и Доу Дэчану обратилась с приветствием: «Одиннадцатый брат, Двенадцатый брат!», как будто они были её родными братьями. В её поведении читалась простота и искренняя привязанность, что особенно порадовало госпожу Цзи.
Обняв её, она рассмеялась: «Не слушай своего шестого дядю, пойдём знакомиться с Пятой тётушкой!» Не дожидаясь ответа, она повела её к Пятой госпоже. Но та уже сама взяла Доу Чжао за руку и с улыбкой произнесла:
— Как же замечательно наконец встретиться! Наша Четвёртая барышня и в самом деле прекрасна. Недаром её воспитывала сама Старшая госпожа!
