Мянь Тан была глубоко признательна старшему брату Фань за его неоднократную помощь. Она воспринимала его как родного брата. Узнав, что он всё ещё не женат, она дала твёрдое обещание: вернувшись в Линцюань, составит список девушек на выданье из окрестных домов и выберет самую добродетельную, чтобы предложить её ему в невесты.
Фань Ху был человеком неразговорчивым. Кроме того, он опасался выдать секреты князя. По этой причине, чтобы избежать дальнейших уговоров со стороны жены начальника, он лишь молча кивнул.
Тем временем в пути, каждую ночь, когда становилось совсем темно, Цуй Синчжоу в доспехах, пропитанных холодом, неизменно пробирался в небольшой кожаный шатёр Мянь Тан.
С тех пор как она сладко накормила его лекарством, её муж вёл себя так, словно они только что поженились. Он стал невыносимо прилипчивым и особенно любил целовать её.
Мянь Тан напрочь забыла всё, что касалось их супружеской жизни после свадьбы. Она понимала, что муж и жена должны быть близки, чтобы завести ребёнка. Но её муж утверждал, что её здоровье не позволяет ей рожать, а значит, и близости быть не должно.
Для Мянь Тан, которая ничего не знала о супружеской жизни, это казалось совершенно естественным.
Однако теперь она считала, что, даже если не ради детей, эти тёплые и нежные проявления любви без причины тоже были замечательны!
В ту ночь, когда её муж снова пробрался в шатёр, Мянь Тан, сидя за шитьём, спросила, слегка нахмурившись:
— Вчера ты носил почти новый зелёный халат, а сегодня он уже выглядит совсем старым. Локти-то совсем протёрты…
Цуй Синчжоу на мгновение задумался. Каждый раз он случайно брал одежду тысячников для замены, не обращая внимания на их состояние.
— Ночью мы с товарищами спим в одном шатре, — ответил он наугад. — Утром бывает, что перепутаю одежду.
Мянь Тан поверила ему без тени сомнения. Если бы они всё ещё были на северной улице Линцюаня, возвращение мужа в чужой одежде наверняка вызвало бы подозрения.
Но теперь её муж был в военном лагере, спал с группой грубых, немытых солдат. Как же трудно было её благовоспитанному и утончённому супругу!
Отложив в сторону шитьё, она заботливо предостерегла его:
— Перепутать верхнюю одежду — это не страшно. Но за нижним бельём следи. Не дай бог перепутаешь с чужим.
Цуй Синчжоу молча кивнул, внезапно осознав, что его неуклюжая ложь подошла к концу.
Мянь Тан была хорошей девушкой, искренне преданной своему любимому. Зачем же ему продолжать её обманывать?
Он решил раскрыть ей свою личность. Но это требовало подходящего начала. Подумав немного, он спросил:
— А как ты относишься к князю Хуайян?
Мянь Тан, подогревая воду для его ванн для ног, не слишком обратила внимание на этот вопрос, казавшийся совершенно оторванным от их беседы. Она спокойно ответила:
— Для великого Яня он, несомненно, верный и талантливый столп.
Услышав это, Цуй Синчжоу едва заметно улыбнулся и начал говорить:
— На самом деле…
Но не успел он договорить, как Мянь Тан добавила:
— Но если этот князь станет чьим-то мужем, то жена его будет невыносимо несчастной!
Цуй Синчжоу взглянул на её прекрасный профиль, подавил раздражение, и спросил, сдерживая голос:
— Почему ты так думаешь?
В шатре, где не было посторонних, Мянь Тан не побоялась выразить своё мнение:
— У этого князя слишком много любовных скандалов! Он заигрывал с купеческими девушками из Линцюаня, но отказывался брать на себя ответственность, доведя госпожу Хэ до отчаяния. Теперь он просто участвует в войне, но непременно разрывает помолвку с невестой, с которой был обручен многие годы, только ради славы. Чем ему бедная госпожа Лян так не угодила? Если бы я была на её месте, то облила бы его лошадь ночной грязью!
Дойдя до этого момента, Мянь Тан всё больше злилась. Самое ужасное, что сделал этот «пёс-князь», – это развратил молодёжь в Чжэньчжоу, заразив их безумной идеей: только после развода можно стать достойным бойцом!
Как же это раздражает!
После её слов в маленьком кожаном шатре воцарилась тишина. Когда Мянь Тан подняла голову, чтобы посмотреть на мужа, она заметила, что его лицо было омрачено недовольством.
— Муженёк, что ты хотел мне сказать? — спросила она, только сейчас осознав, что перебила его.
Цуй Синчжоу опустил густые чёрные ресницы. Его высокий прямой нос поблёскивал в свете, а голос звучал холодно:
— Вода слишком горячая…
Мянь Тан поспешно начала черпать воду, чтобы охладить её. Но не успела она подойти, как Цуй Синчжоу обхватил её крепкими руками и усадил к себе на колени. Он молчал. Мужчина лишь сжимал её в своих объятиях и пристально смотрел на неё.
Мянь Тан чуть прикрыла глаза, глядя на него сквозь прищур. Её голос дрожал от смущения:
— Муж… что ты так смотришь?
Цуй Синчжоу тихо вздохнул, склонился и коснулся её губ…
После нежного и сладкого момента близости Цуй Синчжоу спешил вернуться в лагерь, чтобы успеть к ночному обходу.
Выходя из шатра, он заметил Ли-маму, которая готовила мясной суп на костре неподалёку. Суп предназначался для пути днём.
С приближением северо-запада становилось всё холоднее. Суп, загустевший на морозе, можно было разрезать на куски, а затем разогреть, чтобы приготовить лапшу – очень удобно.
Ли-мама находилась близко к шатру и иногда слышала смех и шутки молодожёнов.
После отъезда из Линцюаня ловить опасных мятежников больше не было нужды, но почему же князь продолжает играть в обман?
Она подозревала, что его пленила красота Лю Мянь Тан, и он собирается сделать игру реальностью.
В глазах князя такая девушка, как Лю Мянь Тан, – без сильных родственников, без поддержки, – казалась лёгкой добычей. Даже если потом правда раскроется, ей некому будет пожаловаться.
Но Ли-мама никогда не думала, что князь, который всегда был равнодушен к женской красоте, мог так увлечься. Жалко бедную Мянь Тан, которая отправилась в погоню за своим мужем через полстраны, чтобы в итоге стать просто наложницей князя в военном лагере. А сможет ли она, когда война закончится, переступить порог княжеского дворца?
Активные целовашки начались