Лоу Сяоу недовольно бормотала про себя: «Ну и манеры! С людьми не разговаривает, но выглядит так… по-настоящему, как мастер. Почти хочется снова восхищаться ею…»
Члены клана Мэй смотрели на Ань Цзю каждый по-своему. Пожалуй, больше всех терзались Мэй Тинцзюнь и Мэй Тинчжу. В своём роду они считались лучшими из лучших, с детства привыкли быть гордостью семьи и вдруг осознали, что их «исключительность» не так уж редка, стоит лишь взглянуть чуть дальше.
Мэй Тинчжу всегда считала четырнадцатую странной, почти чуждой. Её духовная сила была слишком велика для девушки её возраста. Она полагала, что она обрела её по воле случая, будто сама судьба наградила её редкой возможностью. Да, она завидовала, но зависть её была без злобы. В конце концов, она могла восхищаться чужой удачей, не теряя уверенности в себе.
Совсем иначе смотрела на это Лоу Минъюэ. Она, как и они, с детства училась боевым искусствам. Разница в возрасте была едва ощутимой, но достигнуть восьмой ступени к её годам? Достичь такого не удавалось даже тем, кто посвятил всю свою жизнь практике. Вот она, истинная гениальность!
— Одной лишь силой в бою остаёшься пешкой, — сказала Лоу Минъюэ, уловив мысли Мэй Тинчжу. — Лишь тот, кто владеет умом, может стать игроком на шахматной доске.
Мэй Тинчжу горько усмехнулась и выдохнула одно слово:
— Трудно.
Ведь играть в такие игры может лишь тот, кто держит власть. Пешка, даже и умная, остаётся пешкой. А если она вдруг осмелится показать, что способна мыслить, её разобьют первой.
Лоу Минъюэ показалась ей женщиной с открытой душой. В ней не было мелочной гордыни, поэтому она впервые заговорила с ней без холодности:
— Идём.
Лоу Минъюэ кивнула, будто принимая этот невидимый знак перемирия.
Люди с умом слишком ясно понимают цену вещей. Они видят всё сквозь призму выгоды и неизбежности, потому кажутся холодными и равнодушными, но если уж решат, что кто-то достоин доверия, не отступятся. Мэй Тинчжу была именно такой, и Лоу Минъюэ почувствовала это.
Так, всего несколько мгновений назад готовые сцепиться насмерть, они теперь шагали рядом с уважением и осторожным пониманием.
Отряд медленно вошёл в сосновую чащу.
— Четырнадцатая госпожа Мэй, — сказала Лоу Минъюэ, — полагаюсь на вашу помощь.
Чем выше духовная сила, тем чувствительнее восприятие, а в такой тьме, где не видно ни земли, ни неба, Ань Цзю действительно была для них незаменима.
— Хорошо, — коротко ответила она.
В тот миг что-то мягкое и тёплое, прижалось к её боку. От неожиданности она ощутила, как по коже пробежал холодок; волосы встали дыбом.
— Отстань! — рявкнула она.
Лоу Сяоу сморщила нос и, недовольно фыркнув, отодвинулась всего на полшага.
Мэй Тинъюань, не видя происходящего, но легко угадав суть, заметила с усмешкой:
— Стоять рядом с мастером не значит быть под защитой. Иногда мастер просто не сочтёт нужным тебя спасать.
Лоу Сяоу буркнула что-то нечленораздельное и отвернулась, делая вид, что не слышит.
— Сосредоточьтесь, — тихо приказала Лоу Минъюэ.
Все замерли.
Лес будто утонул в мёртвой тишине, но если сосредоточить дух, можно было различить лёгкое шуршание падающих сосновых игл, словно тёплый дождь, шепчущий на расстоянии.
Ветер едва качнул ветви, и Ань Цзю уловила в воздухе резкий, кислый запах. Она повернула голову и заметила, как Лоу Сяоу беспокойно оглядывается, и, не раздумывая, прижала ладонь к её голове:
— Наклонись и иди быстро!
В ту же секунду сверху пролился холодный дождь, похожий на росу. Когда капли коснулись их плащей, раздалось характерное шипение, будто ткань прожигала кислота. За считанные мгновения на плотной, защищённой от клинков ткани проступили дырки.
Никто не осмелился произнести ни слова. Они натянули капюшоны, прижали края плащей и, собирая внутреннюю силу, рванули вперёд изо всех сил.
Теперь Ань Цзю впервые ощутила слабость своего нынешнего тела. Её внутренняя сила только начала пробуждаться и могла лишь немного облегчать шаг. Будь у неё прежняя физическая форма, как в прошлой жизни, держаться рядом с остальными не составило бы труда. А теперь мышцы, связки, всё её тело были непривычно хрупкими. Любое искусственное перенапряжение могло привести не к успеху, а к травме.
Даже самая крепкая духовная сила не могла заменить силу тела.
Те, кто шли впереди, бежали, не оглядываясь. Лишь добравшись до выхода из соснового леса, они остановились, тяжело опираясь на каменные ступени, и некоторое время судорожно ловили воздух.
Пропажа Ань Цзю осталась незамеченной для всех кроме Лоу Сяоу, которая, обернувшись, вдруг вскрикнула:
— Четырнадцатая пропала!
— Как это пропала? — насторожилась Лоу Минъюэ, взглянув на Мэй Тинчжу. — Она же была с нами!
Мэй Тинчжу нахмурилась и вгляделась в темноту леса. Сомнения, что Мэй Цзю не владеет внутренней силой, всегда гложили её, но теперь стало очевидно, что это правда.
— Что делать? — спросила Мэй Тинъюань.
— Ты чувствуешь её присутствие? — обратилась Мэй Тинчжу к Лоу Минъюэ. — У тебя ведь самая сильная духовная сила.
Ответом стало лишь напряжённое молчание.
— Стойте… слышите? — произнесла Лоу Минъюэ.
И действительно, в тишине раздались тяжёлые, неровные, громкие шаги. Ни один опытный воин так не ступает. Так могла идти только Ань Цзю.
— Это я, — донёсся её голос. — Остальные семьи тоже подошли.
Сердце Мэй Тинчжу тревожно сжалось. Мысли пронеслись одна за другой: нападение, возможно, устроено людьми других кланов или теми же, кто атаковал раньше. В любом случае ясно одно — нападали не на всех подряд, а именно на них. Если другие смогли спокойно пройти через разрушенную тропу, значит, ловушка была рассчитана именно на них.
Неужели Император и вправду решил избавиться от четырёх великих родов?
— Сколько их? — спросил он.
— Десять человек, — ответила Ань Цзю.
Число показалось терпимым, и напряжение слегка спало.
— Думаю, — сказала Мэй Тинчжу, — те, кто нападали на нас на тропе, не отступили. Скорее всего, они снова попробуют. Мы должны держаться рядом. Пусть эти десятеро идут вместе с нами. Если нападут, четырнадцатая и госпожа Лоу используют силу, чтобы остановить их.
— Согласна, — кивнула Лоу Минъюэ.
