— Приветствую шэнь цзуму1, — сдержанно поклонилась Мэй Жуянь.
— Ах, Боже мой, что же тут случилось? — Вэнь Цуй поспешила вперёд, улыбнулась и низко поклонилась старшей, добавив: — Вэнь Цуй приветствует почтенную госпожу. Неужели пятнадцатая молодая гсопожа в чём-то провинилась, что понадобилось устраивать такой грозный разбор?
Старая госпожа, словно ничего не услышала. Она вся ушла в своё занятие, не отвлекаясь от цветов.
Ань Цзю, облокотившись на ствол серебристого гинкго, спокойно наблюдала за переполохом.
Несколько служанок тайком посматривали в её сторону, однако, понимая, что госпожа намеренно пренебрегает людьми из старшей ветви семьи, они не смели нарушить молчание.
Лишь спустя полчаса пожилая дама завершила пёструю композицию и, удовлетворившись, откинулась назад. Рядом стоявшие служанки поспешили осыпать её лестью.
— Ай да чудо! — сказала она с притворным удивлением. — А это кто тут притаился во дворе?
И только теперь её взор упал на Мэй Жуянь и Вэнь Цуй.
Служанки снова загалдели: одни поднесли чай, другие принялись растирать плечи, а кто-то тихо подсказал:
— Госпожа, там, под абрикосом, ещё одна стоит.
Старая дама с удивлением обернулась и заметила у дерева девочку в зелёном платье, что жалась к стволу, будто испугалась.
Поглядев вдоволь, Ань Цзю опустила голову и шагнула ближе к середине двора:
— Приветствую шэнь цзуму.
Старуха приподняла чашку с чаем, внимательно глядя на неё, и спросила:
— Ну, скажи-ка, кто из них согрешил?
Ань Цзю обернулась к Вэнь Цуй и Мэй Жуянь и с серьёзным видом произнесла:
— Я заметила лишь одну виноватую.
Сердца обеих сжались. До этого Ань Цзю избежала общей участи, а теперь, глядя прямо на них, будто собиралась переметнуться.
Её взгляд ясно подсказывал всем присутствующим, что речь идёт об одной из двух девушек, ведь, по правде сказать, только Мэй Жуянь решилась поднять руку и ударить служанку.
Старая госпожа мягко произнесла:
— Вот как? А кто же это провинился?
Ань Цзю подняла руку и указала на Маньсян:
— Она.
— О? — старая госпожа прищурилась. — Если виновата Маньсян, то отчего же они сами спешат повиниться?
Ань Цзю взглянула на неё серьёзно и почти трогательно:
— Потому что эти старшие служанки слишком свирепы, и они боятся побоев.
Попытка стравить их между собой сорвалась. Старая госпожа потеряла терпение, отбросила показное спокойствие и со всей силы метнула чайную чашу о камни:
— Да как смеют в моём дворе поднимать руку! Две неблагодарные девки, дерзнули попирать старших и думали уйти безнаказанно? Бейте их!
— Постойте! — Мэй Жуянь громко возразила. — Мы лишь наказали дерзкую служанку, разве осмелились бы обидеть шэнь цзуму?
Ань Цзю, понимая, что и её ждёт кара, лениво добавила:
— Верно. Разве может ничтожная рабыня именоваться нашим старшим?
В её словах прозвучал ядовитый намёк, от которого старая госпожа едва не задохнулась. Но если бы она взорвалась, то тем самым признала бы себя в роли «уровня рабыни». Застрявший в груди ком злости мешал дыханию, и она, прижав ладонь к сердцу, пыталась усмирить ярость.
— Мы сёстры почтительные и послушные, — твёрдо проговорила Мэй Жуянь. — И если шэнь цзуму и вправду легче станет от нашей крови, то пусть даже если ради служанки она убьёт нас, мы не возразим.
Такая уверенность звучала вызовом. Мэй Жуянь знала, что старая госпожа не посмеет.
Служанка, массировавшая плечи старой даме, тихо шепнула:
— Госпожа, а что если они и впрямь пострадают? Тогда Бисянцзюй непременно ухватится за повод. Лучше заставить их унизиться перед Маньсян. Вот это будет настоящая расплата.
Старая госпожа призадумалась и кивнула:
— Ладно, не стану равняться с вами, детьми. Поклонитесь Маньсян, и ступайте.
— Убейте меня, — упрямо бросила Мэй Жуянь. — Но склониться перед служанкой я не соглашусь.
Ань Цзю подхватила, голос её прозвучал отчётливо, ни громко, ни тихо:
— Перестань, сестра. У шэнь цзуму нет ни костей, ни кожи из рода Мэй. Если нас сломать и избить, у неё ведь не заболит.
Старая дама резко вскочила. Её трясло от гнева, губы дрожали, и она, раскрыв рот, хотела что-то выкрикнуть, но вдруг глаза её закатились, и всё тело осело назад.
Во дворе поднялась паника:
— Госпожа лишилась чувств! Живо за лекаркой!
Ань Цзю вытянула шею, стараясь разглядеть поближе, но кто-то схватил её за руку. Она по привычке дернулась, собираясь ударить коленом.
— А-Цзю! — вскрикнула Мэй Жуянь.
Мэй Цзю вмиг осознала опасность и насильно остановила движение, так что тело с рывком упало вперёд, едва не потеряв равновесие.
— Вторая старшая госпожа нездорова, не выносит гнева, — торопливо сказала Вэнь Цуй, подхватив её. — Живо, уходите! Пока суматоха, быстрее прочь!
И уже к исходу одного лишь дня в Мэйхуали знали вся тысяча душ, что вернувшиеся четырнадцатая и пятнадцатая молодые госпожи довели вторую госпожу до обморока.
Только появились — и сразу же «прославились и утвердились». Для одних это стало поводом для веселья, для других — источником горечи.
- Шэнь цзуму (shěn zǔmǔ) — «жена двоюродного деда». Это обозначение старшей родственницы, которая стоит в одной линии с бабушкой, но не является кровной бабушкой. ↩︎
