Мэй Жуянь долго плакала, а потом, заметив, что Ань Цзю никак не реагирует, отпустила её и, тревожно вглядываясь в лицо, спросила:
— Сестра, ты, наверное, сильно перепугалась?
— С тех пор, как вы ушли, пятнадцатая госпожа ни разу не сомкнула глаз, — сказала Яо Е, присев на корточки и продолжая бережно обтирать руки Ань Цзю.
Ань Цзю мельком взглянула на Мэй Жуянь и отметила синеву под её глазами.
— Иди спать, — холодно произнесла она.
Тон её был жёстким, совсем не похожим на привычную мягкость Мэй Цзю. Движения Яо Е замерли, она подняла глаза на госпожу.
— Все выйдите, — тихо сказала Ань Цзю.
Мэй Жуянь позвала её ещё раз, но, поняв, что та не передумает, покорно ответила:
— Хорошо, сестра, отдохни как следует. После занятий я навещу тебя.
Яо Е аккуратно положила платок на стол и вместе с остальными служанками поклонилась, выходя.
Ань Цзю посидела некоторое время неподвижно, потом наугад вытерла лицо краем ткани. Из-за двери донёсся голос Яо Е:
— Госпожа, хотите ли принять ванну?
— Хочу, — коротко ответила она.
В наполненной паром купальне она сняла липкую тёмную одежду и погрузилась в воду. Тёплая поверхность колыхнулась, и кровь, впитанная в ткань, растворилась, окрашивая воду мутным алым облаком.
— Госпожа, вы ранены? — испуганно спросила Яо Е, стоявшая у двери.
Как же не ранена? Все они были ранены. Просто её раны были мелкими, а эта кровь в основном чужая. Возможно, и Мэй Тинцзюня тоже.
— Пустяки, — коротко бросила Ань Цзю.
— Всё равно надо быть осторожнее, — не унималась служанка. — Когда столько крови, не разберёшь, где своя, где чужая. Вдруг в рану попадёт грязь…
Она вдруг осеклась. Что-то в поведении госпожи насторожило её. В Ань Цзю не было ни растерянности, ни страха. Лишь холодная, почти болезненная отрешённость.
— Выйди, — спокойно сказала Ань Цзю.
Она не стеснялась чужих взглядов, но не переносила, когда кто-то находился рядом во время омовения.
Когда Яо Е ушла, Ань Цзю откинулась затылком на край каменного бассейна и закрыла глаза. Перед внутренним взором вновь и вновь вставал «Цзинсянь», а вместе с ним искажённое от рыданий лицо Мэй Тинъюань, и мягкая, почти светящаяся улыбка Мэй Яньжань.
Она вздрогнула и резко окунулась с головой. Тёплая вода сомкнулась вокруг тела, и девушка, обхватив колени, сжалась в плотный комок, как ребёнок в утробе, где ещё есть покой и безопасность.
Когда Ань Цзю вышла из купальни, небо уже светлело.
Сна не было ни на миг. Вернувшись в спальню, она накинула меховую накидку и уселась у окна. За стеклом тихо падал чистый, безмятежный снег, словно чужой мир.
Несколько раз Яо Е входила в комнату и каждый раз видела одно и то же: госпожа сидела неподвижно, будто превратилась в часть обстановки. Лишь тонкий пар дыхания и редкое моргание напоминали, что в ней ещё теплится жизнь.
Почти через час служанка не выдержала:
— Госпожа… пора бы позавтракать.
Ань Цзю медленно пошевелилась, размяла онемевшие пальцы, встала.
Яо Е торопливо пододвинула табурет к столу.
Ань Цзю села, взяла чашу и, не произнеся ни слова, стала есть.
В покоях Юйвэйцзюя воцарилась тяжёлая тишина. Без прежней говорливой и улыбчивой Мэй Цзю, этот дом стал угрюмым и пустым. Вместе с тем сейчас она словно вновь обрела ту внешнюю «нормальность», которая когда-то считалась в роду Мэй естественным состоянием, а именно сдержанность, равнодушие, холод.
«Не нужно больше прятаться, — думала она, медленно пережёвывая рис. — Мэй Цзю, я приняла решение уйти».
Сидя у окна, она долго размышляла. Пережив снова всё то, что уже проживала когда-то, она ощутила отвращение, но не к людям, а к самому существованию в этой бесконечной спирали. Откуда взялось это чувство — непонятно, но оно захлестнуло её сразу, как прилив.
А ещё она ясно осознала: единственное, что могло по-настоящему тронуть её сердце, — это беззаветная материнская любовь Мэй Яньжань. И разрушать её ради своего бессмысленного существования она не хотела.
«По словам старейшины Ци, — вспоминала она, — когда две души делят одно тело, чем сильнее духовная сила, тем легче одна из них гибнет».
Проглотив последнюю ложку рисовой каши, Ань Цзю поправила мех, поднялась и направилась к выходу.
— Госпожа, куда вы идёте? — спросила Яо Е.
— К старейшине Ци, — ответила она.
Жить второй раз и вновь услышать «Цзинсянь» — это уже подарок судьбы. Встретить Мэй Яньжань — тем более. Этого достаточно.
