— Дай мне посмотреть твой пульс, — с живым блеском в глазах произнёс Мо Сыгуй.
С тех пор как он освоил искусство диагностики пульса с помощью ци, он не упускал случая испытать этот метод на ком угодно. Он был куда тоньше обычного способа, различал малейшие отклонения, и теперь юный лекарь жаждал понять, чем отличается пульс человека с двумя душами.
Его пальцы легко коснулись запястья Ань Цзю. Тонкие нити ци, будто прозрачный шёлк, скользнули под кожу, медленно распространяясь по меридианам.
Он исследовал каждый участок, с предельной сосредоточенностью выискивая хоть малейшее отличие, но всё было спокойно, ровно, как у любого другого человека. Тогда он углубился ещё раз. И ещё.
Прошло полчаса.
Наконец, у области сердечного канала он ощутил едва заметное колебание, отличавшееся от общего ритма. Мо Сыгуй попытался подвести туда ци, и волна вдруг растаяла, словно её и не было.
Ань Цзю заметила, как по его вискам выступили капли пота, а лицо стало бледным, почти серым.
— Закончил? — тихо спросила она.
Мо Сыгуй нахмурился, не отвечая.
В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь редким бульканьем из котла. Вдруг воздух словно дрогнул, и чья-то сильная белая рука сжала запястье Мо Сыгуя.
В тот же миг Ань Цзю ощутила, как её внутренняя энергия рассыпается, будто кто-то вырвал из груди невидимую нить. Она подняла голову и встретилась с тяжёлым, мрачным взглядом старейшины Ци. Его лицо пылало гневом.
Через мгновение Мо Сыгуй распахнул глаза и получил увесистую затрещину по затылку.
— Ах ты, сорванец! — рявкнул старейшина. — Хочешь помереть? Вон из аптеки! У меня сюда живыми заходят, и ещё никто не уходил на тот свет!
Мо Сыгуй, привычный к подобным вспышкам, невозмутимо пригладил взъерошенные волосы:
— Разве я не стою перед вами целый и бодрый?
— Бодрый?! — старейшина, долгие годы известный как воплощение спокойствия, теперь едва переводил дыхание. — Скажи мне, сколько раз за последние дни я вытаскивал тебя за шиворот с того света? Ещё одно своеволие, и я вышвырну тебя прочь, медвежья шкура!
Он только что вернулся с гор, где собирал травы, и по дороге заметил: как один из скрытых стражей лежит без сознания на балке в коридоре. Сделав ещё пару шагов, он уловил странный запах. В успокоительный отвар кто-то подмешал лёгкое одурманивающее средство. Тут старейшине всё стало ясно; опять проказы этого оболтуса!
Теперь он горько сожалел, что вообще когда-то научил Мо Сыгуя диагностике пульса через ци. Да, парень был одарён, схватывал всё на лету, и сперва это радовало, но вскоре старик понял, что совершил роковую ошибку. Юнец превратил новое знание в игру и хватал за руку каждого встречного, лишь бы «попробовать».
Словно ци для него — не жизненная сила, а мусор с дороги! А ведь эта техника крайне опасна. Она истощает внутреннюю энергию и разум. Применённая изредка, она укрепляет дух и очищает сознание, но стоит злоупотребить — и наступает обвал. Ци иссякает, разум тускнеет, а иногда сердце просто останавливается.
Старейшина не раз пытался образумить ученика и словами, и сердцем, и угрозами. Всё было тщетно, ведь любопытство у того было сильнее страха.
Он глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе самообладание:
— Ещё раз увижу, что паясничаешь без спроса, я тебе эти проклятые лапы сломаю!
Мо Сыгуй небрежно облокотился на шкаф с лекарствами, подперев подбородок веером, и лениво усмехнулся:
— Да слушаю я вас, слушаю! Уже целых три часа никого не трогал, а тут случай особый.
— Три часа! — фыркнул старейшина, раздражённо пнув его ногой. — Великое воздержание!
Мо Сыгуй, давно изучивший манеру наставника, сразу вскочил, засуетился, подхватил тряпку, усердно протёр скамью и, обмахнув воздух веером, пригласил старейшину с показной почтительностью:
— Прошу, прошу, садитесь, уважаемый учитель!
— Эх, — только вздохнул старейшина, бессильно опускаясь на скамью.
Сердиться на этого безумца было бесполезно. Иногда хотелось вышвырнуть его вон, но стоило вспомнить, как редок его талант, как рука не поднималась.
Кто ещё в этом мире в двенадцать лет заслужил прозвище «божественный врач»? Пусть многие и приукрашивали из-за юности, но без истинного мастерства такую славу не заслужить.
