Убедившись, что средства имеются, Ань Цзю тут же свернула к дверям. Вслед за ней потянулась вся свита, оставив рядом с Мо Сыгуем лишь двух охранников, приставленных старейшиной Ци.
— Волчица с белыми глазами (неблагодарная)! — пробормотал Мо Сыгуй, ощупав опустевший кошелёк. — И это я-то, дурак, думал, что она мила, как ребёнок!
На втором этаже ресторана, в изысканной комнате у окна, сидела компания молодых людей в дорогих одеждах. Их взгляды невольно обратились вниз, туда, где Ань Цзю шумно ходила по рядам.
— Чья это жена? Настоящая разбойница! — присвистнул один в длинном чёрном чанпао1. — Настоящая разбойница в юбке!
— Что за вздор, — усмехнулся мужчина постарше, — разве не видишь, что она всё покупает, а не крадёт?
Третий, одетый в роскошную синюю парчу, лениво облокотился на подоконник. Его длинные пальцы небрежно держали фарфоровую чашу с вином. Он молчал, глядя вниз из-под длинных ресниц.
Следуя его взгляду, остальные увидели на повозке герб — изящную ветку тонкой сливы.
— Ах вот оно что! Род Мэй. Неудивительно, — протянул кто-то, и в голосе прозвучал интерес. — Говорят, у них все дочери — красота необыкновенная. Что, господа, пойдёмте, взглянем поближе?
Он лукаво глянул на юношу в синей одежде и добавил:
— Ну что, брат Жунцзянь, осмелишься?
С этими словами компания разразилась смехом.
Прошлым летом, когда они ездили за город, поспорили во время игры: кто проиграет, тот должен будет ночью пройтись по старому кладбищу. Жунцзянь, проиграв, принял вызов и, не колеблясь, вошёл в холм мертвецов. Друзья ждали снаружи, шутя и переговариваясь, но время шло, а он всё не выходил…
Хуа Жунцзянь принадлежал к законной линии рода Хуа, и если бы с ним что-то случилось, друзья не сумели бы расплатиться ни жизнью, ни положением. Когда же минула почти полночь — час, когда, по преданию, туман мёртвых густеет, — они, перепуганные, решились пойти искать его.
Молодые люди нашли Жунцзяня не без труда. Одежда его была в беспорядке, и компания, забыв страх, расхохоталась:
— Да он, верно, с какой-нибудь призрачной красавицей в могилах кувыркался!
— На этот раз, похоже, добыча не привидение, а настоящая девица, — подхватил кто-то. — Ну что, брат Жунцзянь, сумеешь повторить свой прежний подвиг? Тогда уж мы признаем твою доблесть!
Хуа Жунцзянь, держащий в руке чашу с вином, улыбнулся и поднялся.
— Вот и посмотрите.
— Ты всерьёз собрался идти? — попытался удержать его более зрелый спутник. — Они ведь просто подзадоривают тебя, не стоит устраивать представление.
— Ты же знаешь меня не первый день, — усмехнулся Жунцзянь, поправляя ворот и шагнув к двери.
Друг последовал за ним и, понизив голос, шепнул:
— Жунцзянь, твоя семья сейчас как раз ведёт переговоры о браке с домом Мэй. Если устроишь скандал, отец не пощадит тебя.
Тот лишь равнодушно махнул рукой, поймал пробегавшего слугу и спросил, где разместились женщины из рода Мэй, а узнав, решительно направился туда.
Тем временем Ань Цзю, поднявшись на второй этаж, как раз вошла в отведённый им кабинет. Яо Е хотела прикрыть за ней дверь, но чья-то ладонь мягко, но настойчиво удержала створку.
Два охранника у входа даже не успели среагировать.
— Я — Хуа Жунцзянь, — представился незнакомец с безупречным поклоном. — Прошу позволения увидеться с дочерью дома Мэй.
Хуа Жунцзянь возвышался над Яо Е почти на голову. Она вскинула взгляд и встретилась с лицом, в котором сочетались дерзкая красота и мальчишеская уверенность. Белые, ровные зубы, светлая кожа, чёткие черты и лёгкая насмешка в глазах — всё это говорило о беззаботстве, но не о злости.
— Господин, держите себя в руках, — строго сказала Яо Е, даже не оборачиваясь за разрешением хозяйки.
Молодой мужчина, пришедший один к девушке, ещё не замужней, — поступок, способный погубить репутацию обеих семей.
— Мне нужно кое-что обсудить с госпожой Мэй, — спокойно ответил Хуа Жунцзянь. — Если неудобно внутри, поговорим здесь. Правда… — он улыбнулся, — разговор может повредить доброму имени вашей хозяйки.
Яо Е насторожилась.
— Скажите мне, я передам. Господину стоит подумать о чести двух домов.
— Тогда я напишу письмо, — предложил он. — Пусть его принесут с моим слугой.
Комната была невелика, и Ань Цзю, сидевшая за чайным столиком, слышала каждое слово.
— Впусти, — негромко произнесла она.
— Госпожа!.. — Яо Е замерла у порога.
— Это приказ, — спокойно сказала Ань Цзю.
Служанка прикусила губу, колебалась мгновение, но затем отошла в сторону. В доме Мэй, где дочери редко доживали до зрелости, вопрос женской добродетели не ставили превыше всего. Даже если о встрече просочатся слухи, последствия будут незначительными.
Хуа Жунцзянь вошёл. Сквозь полупрозрачную хрустальную занавесь он увидел тонкую женскую фигуру у лампы; за её спиной на ширме шёлковыми нитями был вышит тихий и хрупкий бамбуковый лес.
Когда он потянулся приподнять занавес, Яо Е поспешно преградила путь:
— Господин, прошу присесть здесь.
Она показала на кресло у входа.
Жунцзянь опустился на сиденье, не теряя уверенности:
— Госпожа, вы оставили у себя мою нефритовую подвеску и носовой платок. Разве это не знак благосклонности?
От неожиданности у Яо Е дрогнула рука, из-за чего пролился чай на стол.
— Господин, не смейте говорить такие слова! — резко прошептала она.
Вещи вроде нефритового украшения, носового платка или шпильки считались символами обета. Если мужчина и женщина, не связанные помолвкой, обменивались ими, это воспринималось как тайная связь.
Ань Цзю вспомнила. Действительно, тогда, на заброшенном кладбище, она обшарила его, прихватив и подвес, и платок, и кинжал.
Признать значило бы потерять преимущество.
— А ты уверен, что знаешь, кто я? — спокойно спросила она.
— Да, скажите ему, чтобы не ошибся, — вмешалась Яо Е, нервно переминаясь.
— Четырнадцатая госпожа Мэй, — без запинки ответил Жунцзянь.
Ань Цзю чуть приподняла брови. Своё место в родовой иерархии она никому не называла. Если этот человек знает, значит, он знаком с делами рода Мэй куда лучше, чем принято считать. Вероятно, ему известно и то, чем семья занимается под покровом ночи.
Она чуть наклонила голову, улыбнувшись уголком губ.
- Чанпао (长袍, chángpáo) — длинная мужская верхняя одежда, характерная для знати и учёных эпохи Мин и Цин. ↩︎
