Под напором неистовой энергии безумца в воздухе разлетелась истинная боевая волна, и Ань Цзю вдруг испытала странное дежавю. Это было знакомое ей ощущение, как будто она уже видела прежде то мастерство, что сейчас срывалось в храме. Здесь был скрытный стрелок уровня «хуацзин», который в совершенстве владел искусством лука.
Внешность, как и полагается маске, могла обманывать, но тонкие колебания духовной силы у каждого свои, и безумец внезапно замер, голос его стал хриплым, почти прощальным:
— Ты не четырнадцатая Мэй! Где она?
— Если не она, — холодно произнёс человек в чёрном, — убейте её.
Безумец взревел, приняв это как вызов, и его истинная ярость вырвалась наружу. Он рванул с невероятной мощью; незримая энергия разлеталась в стороны, ломая и вырывая деревья с корнем, птицы взметнулись в небо, а воздух вокруг закружился. Имя «Цуй Ичэнь» промелькнуло в голове Ань Цзю, потому что в храме Лоу Сяоу когда-то упоминала фамилию Цуй. Понять, что этот человек оказался среди нападавших на испытании, значило одно — семья Цуй, возможно, предала Войско Повелителей Журавлей, и это открытие звучало для Ань Цзю как холодный гром.
Цуй Ичэнь приподнял голову, и в его взгляде вспыхнула убийственная решимость. Прежде, когда он говорил о скрытии фактов, в его тоне ещё слышалось хладнокровие, но теперь, услышав своё имя из уст безумца, он впервые позволил зародиться в себе явному желанию убивать. Для Ань Цзю всё складывалось страшно ясно. Если решат, что она бесполезна — её вмиг уничтожат. Оба мастера были слишком искусны, и даже её прошлый опыт вряд ли помог бы против таких противников.
Она мгновенно перехватила контроль над телом; холодный, расчётливый и суровый импульс убийственной воли сжался в ней, и это мгновение заставило Цуя и безумца вздрогнуть. Цуй Ичэнь замедлил движение и, чуть разинув рот, выдохнул одно недоверчивое слово:
— Хуацзин!
Для опытного мастера было несложно не заметить маскировки и понять, что перед ним стоял человек на уровне Хуацзин. Вот почему Цуй не поверил своим глазам сразу, а безумец же, напротив, побледнел от потрясения, ибо он, всю жизнь преданно отдавшейся пути боевого совершенства, уже не мог терпеть, что юная девушка способна скрыть свою духовную силу от его зоркого взгляда.
Он, человек, что с шести лет влюблён в боевую науку, десятилетиями без устали гнался за пределом мастерства, а теперь вдруг понял, что всё его тщательное, одиночное служение могла переплюнуть девчонка едва ли не подросткового возраста. В этот миг ему показалось, будто все его годы труда перечеркнуты. Публично он не допустил бы мысли, что в чём-то уступил, и потому его гордыня вспыхнула яростью. Он не знал, что истина куда прозаичнее. Ань Цзю скрывала силу благодаря двойной душе, и в честном сравнении исход был бы вовсе иным.
— Не верю! — закричал он, и, будто свирепея ещё сильнее, толкнул ладонью вперёд.
Ань Цзю видела, как эта ладонь несётся с лютой силой, и мгновенно, не желая принимать удар, бросилась к Цую, уцепилась за край его одежды и, используя инерцию его лёгких шагов, как бы «прицепилась» к нему, позволив себе одним рывком вырваться наружу. Она отпустила только после падения, покатившись по земле и, наконец, встала. Сердце стучало ровно и расчётливо.
Цуй Ичэнь скрежетнул зубами. В суете побега он упустил шанс нанести удар по ней, упустил момент, и это злило его. Мысль мгновенно поселилась в голове: «Сегодня четырнадцатая Мэй должна быть убита, иначе тайна его личности всплывёт наружу, и тогда не спасётся не только он один, пострадает весь клан Цуй.
Разозлённый до основания души, он колко бросил:
— Ты целую жизнь тренируешься, а не в силах одолеть маленькую девчонку; разве не смешно думать о вершине? — его слова были явной провокацией, рассчитанной именно на то, чтобы раззадорить безумца.
Понятно было одно. Безумец и в самом деле обладал всеми чертами фанатика, он гнался за боевой славой, плохо управлял эмоциями и жил в одиночестве, оттого и сошёл с ума. В его случае любая колкость могла разжечь поток отчаяния и ярости.
