Его тело содрогнулось, потом обмякло. В ладони Ань Цзю осталось что-то тёплое. Подняв руку к свету, она увидела нефритовый подвес с вырезанным на лицевой стороне узором орхидеи и квадратными выступами на обороте.
«Что за тайна рода Мэй?» — подумала она. Возможно, речь шла о сокровище. Значит, у рода действительно было своё «учение о верности и правде». Но где искать этот дом?
Она плохо знала поместье, хотя и обходила его не раз. Нигде Ань Цзю не видела строения с таким названием. Понимая, что перед ней последняя воля умирающего, Ань Цзю спрятала подвеску за пазуху, закрыла Мэй Чжэнъяну глаза и направилась к боковому залу.
Кладовая за ним ещё не горела, но внутри не было ни Мэй Жуянь, ни следов крови. Значит, она очнулась и сбежала?
— На этом наша доброта исчерпана, — произнесла Ань Цзю.
— Почему всё обернулось так? — прошептала Мэй Цзю.
Ань Цзю не ответила. Она собиралась вернуться прежним путём, но, выйдя наружу, увидела, что резная перегородка между залами уже охвачена пламенем. С потолка сыпались горящие балки.
Огонь шёл с переднего двора, задний пока оставался цел. Это был единственный путь к спасению. Она натянула на голову мокрую одежду и бросилась вперёд.
Пламя лизало ткань, высушивая её на лету, кое-где вспыхивали угольки. Она сорвала обгоревшую куртку и, едва вырвавшись из огня, наткнулась на человека, склонившегося над чаном.
Тот мгновенно обернулся, раскрыл веер и метнул его.
Ань Цзю резко повернулась, но не успела. Лезвие веера срезало край её одежды. В отблеске пламени она различила на веере рисунок красной сливы.
— Мо Сыгуй! Это я! — крикнула она.
Веер вернулся к хозяину. Мо Сыгуй поднялся, поймал его и воскликнул:
— Четырнадцатая Мэй?
— Чёрт бы тебя побрал! — выдохнула Ань Цзю. — Все врачи, похоже, склонны к насилию!
— Четырнадцатая Мэй! — Мо Сыгуй подлетел к ней, в его блестящих, как весенние цветы, глазах мелькнула опасная улыбка. — Ты вернулась за мной?
— С чего бы это, — холодно ответила она.
Он решил, что она просто упряма, и, не обратив внимания на тон, сказал с восхищением:
— Знал, что ты не бросишь!
— Почему ты здесь? Разве не был у старой госпожи?
— Она передала меня под стражу тёмному стражу, — усмехнулся Мо Сыгуй. — Я не посмел поднять руку на неё, но уж с одним стражем справиться несложно.
Он был лекарем и мастером ядов, и сразу понял, что старая госпожа — женщина без жалости. Против неё нельзя было применить сильный яд, а вот против стража вполне.
— Что ты делаешь у чана? — спросила Ань Цзю.
Мо Сыгуй снял с пояса крошечную нефритовую тыкву, в которой плескалась вода. Он встряхнул сосуд, открыл крышку, и из горлышка поднялся лёгкий туман, который не рассеялся, а осел на одежду.
— Это мой новый яд, — сказал он. — Называется «Место, где скорбит весь мир».
Ань Цзю лишь молча покачала головой. Названия его снадобий всегда поражали нелепостью, но по звучанию этот яд, несомненно, был страшен.
Мо Сыгуй протянул ей пилюлю:
— Противоядие.
Зрение уже мутнело, и она без колебаний проглотила её. Через мгновение тело вновь подчинилось ей.
Мо Сыгуй достал из рукава нефритовый кувшин, высыпал туда порошок и, зачерпнув воды из чана, наполнил сосуд.
— У этого яда есть и другое имя, — пояснил он. — Поскольку он создан из каменных минералов и хранится только в нефрите, старейшина Ци назвал его «Нефрит смачивает одежду».
— Вот уж у старейшины Ци с названиями порядок, — усмехнулась Ань Цзю. — Ты собираешься спасти его?
— Да. Они все набросились на него. У него мало ядов, и если так пойдёт дальше, его схватят, — голос Мо Сыгуя стал глухим.
Старейшина Ци был мастером девятого уровня, но противники действовали слаженно, и каждый из них обладал силой не ниже седьмого. В такой схватке одними приёмами не вырваться. Нужна была отрава.
— Тогда идём, — сказала Ань Цзю.
— Ты со мной? — удивился он.
— Мои каналы ещё не исцелены. Не могу позволить тебе умереть, — ответила она просто и прямо.
Мо Сыгуй улыбнулся:
— Вот это я понимаю благородство!
Ань Цзю лишь тяжело вздохнула.
Когда всё было готово, они вышли через задние ворота и, крадучись, добрались до переднего двора. Там всё ещё бушевала схватка. Спрятавшись в пещерке искусственной горки, они увидели старейшину Ци. Девять человек окружили его кольцом, переплетя железные цепи, и держали в западне.
Ань Цзю перевела взгляд и заметила в толпе другого, не менее приметного человека: белые одежды, чёрные волосы, безупречная чистота облика. Рядом с ним стояла девушка в ярко-алой юбке. Это была Мэй Жуянь.
