Ань Цзю и впрямь замолчала, но её холодный смешок оказался страшнее любых злых слов. Безумец взвился, как пламя на ветру.
Тетива дрогнула, и рассеянная внутренняя сила рванулась наружу. Ань Цзю, помня, как старейшина Чжи однажды показывал ей неуправляемую Цзинсянь, не посмела медлить ни мгновения, перекувырнулась и метнулась в дом через окно.
Грохот!
Крыша взорвалась, черепица взлетела и осыпалась вниз каменной пылью. Мо Сыгуй стоял внизу, не успел укрыться, и теперь был весь в пыли и осколках.
Может, Безумец истратил слишком много силы, без конца пуская стрелы. Этот выстрел оказался слабее, чем ожидала Ань Цзю.
В тот миг рядом с ним упала тёмная тень. Указав на Мо Сыгуя, она коротко бросила:
— В него стреляй!
Безумец привык не думать, но глупцом не был. Он заметил, что Ань Цзю явно тревожится за этого юношу, и слова Цуй Ичэня показались ему разумными. Он натянул лук без стрелы, лишь силой, и прицелился в Мо Сыгуя.
Ань Цзю, глядя сквозь разбитое окно, похолодела.
— Ань Цзю, спаси брата! — в отчаянии вскрикнула Мэй Цзю. В её глазах Ань Цзю была духом, а духи сильнее людей.
Но Ань Цзю будто не слышала. Мысли метались, решения не было, и всё же она сорвалась с места.
Краем глаза она увидела, как Безумец натянул лук до предела, и, не успев подумать, бросилась вперёд.
Он не хотел убивать её, а мечтал лишь помериться силами. Увидев её рывок, он чуть отклонил прицел.
Пальцы его разжались.
Пронзительно вскрикнул журавль. Вспыхнуло синее сияние, и порыв ветра рассёк пламя, несясь к Мо Сыгую с яростью, способной разрушить небо и землю.
Ань Цзю успела лишь толкнуть его в сторону. Стрела прошла почти вплотную к её спине. Боль вспыхнула мгновенно, грудь словно перевернулась изнутри, и горячая, солоноватая кровь хлынула из горла.
Цзинсянь Безумца была ещё не собрана, и вокруг стрелы бушевала сила. Даже Мо Сыгуй, стоявший рядом, захлебывался кровью.
Стрела пробила двух чёрных воинов, вонзилась в пиршественный зал, и через миг раздался гулкий взрыв. Высокие стены рухнули, земля задрожала, будто от землетрясения.
Все застыли, забыв о битве.
Безумец, поражённый собственной мощью, расхохотался:
— Ха! Ха-ха-ха!
Цуй Ичэнь давно выжидал этот миг. После того, как из-за Ань Цзю он потерпел поражение от Чу Динцзяна, упустить шанс он не собирался. Пока Безумец упивался восторгом, Цуй метнул отравленный метательный клинок.
Ань Цзю, потрясённая ударом, не могла сосредоточить духовную силу. Она почувствовала приближение опасности, но тело её не слушалось.
Мэй Цзю, укрытая за её духовным щитом, тоже ощутила угрозу. Она ясно видела, что Ань Цзю теряет сознание.
Сжав зубы, Мэй Цзю взяла тело под контроль.
Её духовная сила вспыхнула в десять раз сильнее обычного, но израненное тело не слушалось.
Она проползла несколько цуней (1 цунь — около 3 см), и вдруг в спину вонзилось что-то холодное.
Боль, которую прежде приняла на себя Ань Цзю, теперь сменилась онемением. Мэй Цзю почти не чувствовала боли. Лишь сознание медленно таяло. Она ясно поняла, что конец близок.
На крыше Безумец заметил движение Цуй Ичэня. Радость сменилась яростью; схватив его за ворот, он взревел:
— Зачем ты её убил?!
— Она жива! — соврал Цуй. — Я лишь оглушил, чтобы не сбежала!
— Правда? — Безумец колебался, потом разжал пальцы.
Мэй Цзю рухнула в снег. Её щека коснулась ледяной земли.
— Ань Цзю… я не хочу умирать… — прошептала она.
Даже среди жестоких Мэй она не думала сдаваться. Пусть боялась, пусть не умела убивать, но жить всё же хотела.
Духовная сила Ань Цзю собралась вновь.
— Глупая! Кто позволил тебе геройствовать? Разве не знаешь, кто управляет телом, тот и принимает удар!
Мэй Цзю знала, но тогда она и не думала, а просто сделала.
— Не надо, — прошептала она, чувствуя, как Ань Цзю пытается вернуть контроль. — Так мы обе погибнем… Прошу, сделай для меня одно… ты не должна умереть.
— Говори. — Ань Цзю, повидавшая бесчисленные смерти, вдруг ощутила странную, непривычную боль.
— Ань Цзю… — голос Мэй Цзю был едва слышен. — Уйди из рода Мэй, найди деревню, заведи овец, посади виноград… и выйди замуж… за доброго человека…
Ань Цзю опешила. Она думала, Мэй Цзю попросит спасти мать, вступив в Войско Повелителей Журавлей, — но та лишь хотела, чтобы она жила.
— Чушь! Делай это сама! — резко бросила Ань Цзю, вырывая власть над телом.
— Раньше, когда ты так ругалась, мне было больно, — слабо улыбнулась Мэй Цзю. — А теперь… радостно.
Ань Цзю взглянула на едва живого Мо Сыгуя и с трудом поднялась:
— Глупости! Не собираюсь играть с тобой в трагедию. Держись, старейшина Чжи совсем рядом!
— Я не хочу умирать… но знаю: без тебя я бы давно погибла. Я слишком слаба для этой жизни… — её голос таял, пока не исчез совсем.
Ань Цзю застыла.
Она не могла описать, что чувствует, но знала: Мэй Цзю ушла.
Умерла в эту смутную ночь, без свидетелей, без тела.
С самого начала их борьбы за одно тело Ань Цзю верила в победу, потом потеряла волю жить, и всё же всегда именно она вела. Она не знала, что такое поражение, и не ждала такого конца.
Вдруг сердце пронзила боль, будто разорвалось. Ань Цзю прижала грудь, пошатнулась и рухнула, лишённая духовной опоры.
Мо Сыгуй очнулся и увидел, как она падает. Вспомнив, как она заслонила его, он вскрикнул:
— Ань Цзю!
Всё произошло в одно мгновение.
Безумец понял, что четырнадцатая Мэй мертва, и, взбешённый, повернулся к Цуй Ичэню:
— Ты же говорил, что оглушил! Почему она умерла?!
— Ошибся! — выкрикнул тот. — Не злись, схвати старейшину Чжи; он умеет возвращать мёртвых!
Безумец мигом сменил ярость на восторг и хлопнул его по плечу:
— Верно! Ха-ха! Малец, ты умен! — и бросился к старейшине.
Мо Сыгуй, услышав их разговор, похолодел. Он понял, что всё это — ловушка. Цуй Ичэня, который знал, что Безумец дорожит Ань Цзю, и потому сначала ударил по ней, а потом обманом направил его на старейшину Чжи.
