— Ты! Ты!.. — Мо Сыгуй со злостью швырнул в сторону сложенный веер, ухватился за пояс и рявкнул: — Подожди! Сейчас я покажу тебе, что такое истинное величие!
Ань Цзю, скрестив руки на груди, стояла в стороне и с видом праздного зеваки наблюдала за происходящим, словно только и ждала, чем всё обернётся.
«Разве может благопристойная девушка вести себя подобным образом?» — Мо Сыгуй уже готовился слегка припугнуть её.
Мэй Цзю, едва задремав, очнулась и вдруг поняла, что оказалась в алом лесу клёнов. Перед ней с мрачной гримасой возился с поясом Мо Сыгуй. Её сердце дрогнуло, и она, прикрыв лицо руками, в ужасе вскрикнула:
— Развратник! Ах ты развратник!
Мо Сыгуй поспешно кинулся к Мэй Цзю, чтобы зажать ей рот. Он вовсе не собирался раздеваться, а хотел лишь испытать, сколько ещё продержится её мнимая дерзость.
В этот миг хозяин дома и старейшины рода, сидевшие в главном зале за беседой, услышали отчаянный крик. Все замерли, а затем одновременно поднялись и вышли.
У самых дверей они увидели, как Вэнь Цуй поддерживает дрожащую Мэй Цзю, а смущённый и растерянный Мо Сыгуй, стоящий напротив, торопливо застёгивал пояс.
— Что случилось? — хозяин дома обратился к Вэнь Цуй.
Та, обладавшая боевыми навыками, прекрасно слышала недавний разговор даже с двух саженей, но выдать сказанное хозяйкой значило бы навлечь гнев старших, поэтому она поспешила выкрутиться:
— Молодая госпожа вышла из зала, а господин преградил ей путь, будто желая о чём-то расспросить. Я отошла, не мешала, но вдруг услышала крик госпожи, поспешила сюда и увидела… увидела, как господин в расстёгнутой одежде обнимает её…
— Мо Сыгуй! — взревел старейшина Чжи. — Объясни немедленно! Что здесь произошло?! Семь лет я не брал учеников, лишь недавно согласился принять одного, и вот его уже бесчестят! Да это ж позор хуже смерти!
— Это недоразумение! Четырнадцатая госпожа сама сказала, что хочет… хочет…
Мо Сыгуй осёкся. Каждое слово делало его положение всё хуже. Он умоляюще взглянул на Мэй Цзю.
Увы, зрелище оказалось ещё убийственнее слов. Молодая госпожа, недавно блиставшая аристократической дерзостью, теперь дрожала в объятиях служанки; глаза её полнились слезами, а вся фигура излучала беспомощный ужас.
— Уведите четырнадцатую госпожу отдохнуть, — приказал хозяин дома Вэнь Цуй, а затем обернулся к Мо Сыгую: — А ты следуй за мной.
Мо Сыгуй подчинился, бросая по пути мольбы взглядом на старейшину Ци, но тот стоял в стороне безучастным свидетелем, даже не удостоив его тенью иронии, и это внушало юноше смертельный страх.
Он был чужаком в этом роду, даже сирота. Он лишь чудом попал в поле зрения старейшины и получил шанс учиться в школе клана, но если своим легкомыслием прогневал старейшину Чжи, то надеждам его конец.
«Мэй Жусюэ! — в ярости подумал он. — Если из-за тебя я лишусь места в школе, клянусь, ты не узнаешь покоя!»
Ненависть переполнила сердце Мо Сыгуя. Он не сваливал всю вину на Мэй Цзю, но её то внезапная скромность, то дерзкая бравада, то показная беспомощность казались ему до предела низкими и отвратительными.
Мэй Цзю в полуобмороке привели обратно в покои Юйвэйцзюй. Лишь спустя долгое время она смогла отдышаться и прийти в себя.
— Эй! — раздражённо заговорила Ань Цзю. — Может, ты объяснишь, из-за чего разразился весь этот жуткий переполох?
В тот миг внезапный, неистовый удар сердца едва не разорвал душу Мэй Цзю, а затем последовали долгие, неровные перебои, и к этому сбою привычная к ровному ритму Ань Цзю никак не могла привыкнуть.
