Ань Цзю открыла глаза. Свет лампы резанул зрачки, и она вновь зажмурилась, дабы привыкнуть.
— Проснулась? — голос Чу Динцзяна прозвучал с оттенком удивления.
Она медленно повернула затёкшую шею и увидела мужчину в тёмном, почти чёрном, облегающем одеянии. Он сидел напротив, небрежно, но с прямой спиной; ткань плотно обтягивала плечи и грудь, подчеркивая силу, скрытую в каждом движении, словно в нём дремал готовый к прыжку леопард.
— Чу Динцзян? — Ань Цзю всмотрелась в его лицо, наполовину скрытое маской.
— Глаз у тебя неплох, — он поднялся, подошёл и взял её за запястье, проверяя пульс.
Тёплые пальцы коснулись кожи, и Ань Цзю будто обожгло. Она попыталась отдёрнуть руку, но Чу Динцзян удержал крепко.
Пульс был ровен, дыхание спокойно, но внутренней силы не ощущалось. Он понял, что прежние признаки прорыва касались не внутренней энергии, а духовной силы. Такое пульсом не измеришь.
— Ты пролежала без сознания полмесяца, — сказал он, отпуская её руку. — Теперь, наконец, пришла в себя.
— Это ты спас меня? — тихо спросила она. — Спасибо.
— Не мне благодарить, — отозвался он холодновато. — Кто-то раньше успел перевязать тебе раны и дал противоядие. Без этого даже бессмертный не вытащил бы тебя с того света.
Память Ань Цзю обрывалась, но она помнила, рядом тогда был лишь Мо Сыгуй. Значит, кроме него, помочь было некому.
Она подняла взгляд:
— Раз ты спас меня, скажи, как мне отплатить?
В уголках глаз Чу Динцзяна мелькнула улыбка.
— Отдать себя. Осмелишься?
— Не ожидала, что под этой серьёзной маской скрывается такой развратник, — усмехнулась Ань Цзю.
— Я не шучу, — его взгляд скользнул к её груди. — Когда я извлекал из тебя скрытое оружие, невольно увидел тело. С этого дня ты — моя жена. Свадьбы, увы, не будет: я служу в Войске Повелителей Журавлей, не могу устроить тебе десять ли красных нарядов. Только пара свечей да брачное покрывало, так что придётся смириться.
Он понимал, что, будучи воином Войска Повелителей Журавлей, идёт на риск, нарушая устав, но это был предел возможного.
— Значит, ты требуешь платы за спасение? — спокойно спросила Ань Цзю.
— С чего ты взяла? — нахмурился он. — Я лишь поступаю, как подобает мужчине.
— Тогда позволь мне выбрать иной способ отплатить, — после короткой паузы произнесла она. — Хотя я не традиционная в делах плоти, но и распутства не приемлю. Так что можешь не чувствовать себя обязанным.
Чу Динцзян замер, лицо его вспыхнуло, он неловко кашлянул и отвернулся, чтобы скрыть смущение. Вскоре он вновь обрёл обычное спокойствие. Закалённый в крови и стали человек не позволял себе долго теряться.
— Есть каша, — сказал он ровно. — Будешь?
— Буду.
Он вышел и вскоре вернулся с миской белой каши. Чу Динцзян сел у постели, зачерпнул ложкой и поднёс к её губам.
Движения его были неуклюжими, он даже не попытался помочь ей приподняться. Сразу видно, что ухаживать за больными ему не доводилось. И всё же Ань Цзю спокойно приняла ложку из его рук.
Для них обоих — и кормить, и быть накормленной — было чем-то из далёкого, почти забытого прошлого. Сцена выглядела странно, но в воздухе витало нечто неуловимое и тёплое.
Когда миска опустела, Чу Динцзян спросил:
— Хочешь выйти, посидеть?
