— Ты опасаешься, что это ловушка? — спросил Чу Динцзян. — Но ведь решение атаковать этот тайный пункт мы приняли внезапно, никто не мог успеть передать весть. Как же он сумел бы заранее расставить западню?
— Я не боюсь утечки, — голос Гу Цзинхуна прозвучал глухо. — Вэй Юйчжи человек редкого ума, память у него острая, а в расстановке боевых формаций ему нет равных.
Формации происходят из даосского учения, основаны на пяти стихиях и восьми триграммах, и в них заключена особая тайна. Ань Цзю знала об этом лишь понаслышке, представляя их чем-то вроде запутанного лабиринта. Сходство, пожалуй, было, но в сути своей различие велико.
Обычные формации не несут особой угрозы, но легенды гласят: если она выстроена в совершенстве, способна погубить тысячи.
За короткое время Вэй Юйчжи не успел бы возвести столь грандиозную формацию, однако и столкновение с таким мастером — дело непростое.
К счастью, Гу Цзинхун предусмотрел всё заранее. В поход он взял с собой одного знатока формации, человека по имени Линь Цихань. Это был худощавый, на вид слабый мужчина средних лет, посвятивший почти всю жизнь изучению формаций и потому запустивший боевую практику: его внутренняя сила не превышала второй ступени.
— Прибыли, — произнёс Линь Цихань.
Отряд остановился и настороженно огляделся.
Впереди тянулся тот же лес, лишь лёгкий туман стлался меж деревьев. Ничто не выдавало подвоха.
Линь Цихань подошёл к одному из стволов, присел, раздвинул траву и вырыл у корней небольшой глиняный кувшин, перевязанный красной нитью. Сняв печать, он вынул изнутри бумажный талисман, исписанный знаками киновари, и, поднеся к огню, сжёг его.
Пейзаж вокруг не изменился ни на волос.
— Это искусство обмана зрения, — пояснил он. — В разных позициях они вводят в заблуждение тех, кто оказался внутри, заставляя видеть иллюзии. Мы же, стоя вне его, не поддаёмся воздействию.
Гу Цзинхун кивнул.
Чу Динцзян молчал, лицо его оставалось суровым, но в душе он был далеко не столь невозмутим. Прижимая к себе тонкую талию Ань Цзю и ощущая её тепло и мягкость, он едва сдерживал улыбку.
Ань Цзю, находясь так близко, не замечала в нём перемен. Она лишь чувствовала, как тело его становится всё горячее, жар от него будто обжигал. Она попыталась высвободиться, и он, уловив движение, отпустил руку.
— Теперь можно входить и спасать людей, — сказал Линь Цихань. — Но ради осторожности, господа, не стоит вам обоим действовать одновременно. Я лишь прорвал сеть в одном месте, и не уверен, что внутри удастся найти тот же выход.
— Я пойду, — произнёс Чу Динцзян и, обернувшись, выбрал нескольких бойцов. — Вы — со мной.
Таков был воинский порядок: пока не наступит крайняя нужда, главнокомандующий остаётся в центре, не бросаясь первым в бой.
Хотя Войско Повелителей Журавлей и отличалось от обычных армий, общие правила соблюдались.
Чу Динцзян вызвался сам, чтобы не ждать, пока его назначат.
— Благодарю, — спокойно ответил Гу Цзинхун. Он не возражал. И по уставу, и по здравому смыслу Чу Динцзян, обладая мощной внутренней силой и крепким духом, был лучшей кандидатурой для опасного шага.
— Я тоже пойду, — Ань Цзю схватила его за руку.
Тепло его ладони, пробиваясь сквозь тонкую перчатку, было похоже на весеннее солнце. Она замерла, и в тот миг он подхватил её за талию.
Знакомое ощущение мелькнуло, и тут же сменилось жаром его тела.
— Чу Динцзян, — тихо сказала она, оглянувшись: остальные отставали на три сажени. — Почему ты кажешься мне таким знакомым? Стоит взять тебя за руку, и я вспоминаю другого человека.
— Другого мужчину? — спросил он.
