— В последнее время у Войска Повелителей Журавлей дела идут из рук вон плохо, — пробормотала Суй Юньчжу.
Плохо — это ещё мягко сказано. Словно сама судьба ополчилась на них. Стоило взяться за новое задание, как непременно возникала помеха. Раньше можно было списать неудачи на чьи-то козни, но теперь — чистое невезение.
— Когда на человека ложится чёрная полоса, даже Небо не позволит ему вздохнуть спокойно, — неожиданно бросил кто-то из тьмы.
Наступила тягостная тишина. Люди стояли и сидели у опушки, их силуэты, погружённые в ночной мрак, напоминали неровный ряд каменных стел.
Чу Динцзян вернулся спустя час с лишним. От него веяло неугасшей яростью и запахом крови, словно из преисподней вышел чёрный служитель смерти.
Результат был очевиден: семь оставшихся убийц тайной точки усадьбы Пяомяо погибли до последнего, а Вэй Юйчжи исчез. Из этого Чу Динцзян сделал один вывод — духовная сила Вэя превзошла третью ступень Хуацзина.
Без управляющего боевая формация теряла жизнь, и Войско Повелителей Журавлей быстро вырвалось из ловушки. В бою они потеряли четырёх бойцов‑теней, уничтожив четырнадцать противников, но даже такое соотношение вызовет ярость у начальства Контрольного управления Повелителей Журавлей. В операции ведь участвовали мастер уровня Хуацзин и лучший убийца войска, как могли быть жертвы?! Непростительно!
Вернувшись в столицу, Чу Динцзян снова был понижен в должности. Некоторым не хватило духу терпеть даже его номинальный пост юйхоу при Шэньу. А вот Гу Цзинхун, пользовавшийся доверием государя, отделался лишь годовым лишением жалованья.
Многие сочли это несправедливым, ведь операция была испытанием, и по правилам Чу Динцзян с Гу Цзинхуном не имели права вмешиваться. Даже при обычных условиях пройти испытание без потерь почти невозможно.
В Контрольном управлении Повелителей Журавлей.
Ань Цзю отрабатывала удары в небольшой тренировочной комнате. Пот струился по телу, очерчивая каждую линию.
Чу Динцзян, усевшись у стены с подносом орешков с пятью специями, щёлкал скорлупу и, жуя, спросил:
— У рода Мэй есть знаменитый кулак Мэйцюань, а ты зачем упражняешься в этих кошачьих царапках?
Ань Цзю подтянула бинты на руках и бросила на него взгляд:
— От орешков легко подавиться. Особенно если тебе так не везёт, будь осторожен.
— Специально выводишь меня из себя, — буркнул Чу Динцзян и сжал пальцы. Орешек рассыпался в пыль, он закинул её в рот. — Вот, не подавился.
Ань Цзю продолжила молча. После возвращения она перелистала множество трактатов в библиотеке управления и поняла, что почти каждая техника требует крепкого тела. Из-за этого она решила сперва закалить себя, а уж потом браться за приёмы.
— Ты уже два часа без передышки, — не выдержал Чу Динцзян.
Даже ему стало не по себе от её жестокости к себе самой.
Она не ответила. Каждый удар становился тяжелее, и от исходящей от неё убийственной силы мороз пробегал по коже.
Наконец, спустя две четверти часа, она остановилась.
— Чу Динцзян, — произнесла она, присев перед ним и глядя прямо в глаза. — Моя… мать, в какой армии она сейчас служит?
Он отвёл взгляд.
— Не знаю.
— Знаешь, — тихо сказала Ань Цзю, уловив его мгновенное колебание. — Она в Юйлине?
— Нет. Но почти то же самое, — нехотя признался он. — В Драконьей страже, у них с Юйлинем схожие обязанности.
Он помедлил и спросил:
— Ты ведь не собираешься туда?
Ань Цзю сжала кулаки, жилы вздулись.
— Я хочу спасти человека, а не продавать себя! Почему я должна жертвовать собой? Гу Цзинхун тоже знает, что мать… у Императора?
— Кхе‑кхе! — Чу Динцзян поперхнулся орешком. — Ты же женщина.
— Так знает он или нет?
— Он сам её выбрал. Как думаешь, не знает?
Ань Цзю вспомнила чистый, холодный взгляд Гу Цзинхуна и не могла поверить, что такой человек способен на подобную мерзость. Мать и дочь — наложницы одного мужа? А Император, выходит, не брезгует ничем, даже вдовами!
— Значит, мать и правда…
— Не знаю, — оборвал он. — Я ведь не придворный евнух, чтобы знать, с кем спит государь.
Ань Цзю медленно поднялась и сняла с вешалки плащ. Перед внутренним взором вспыхнуло мягкое лицо Мэй Яньжань, и кровь закипела. Безудержная ярость захлестнула разум. Она схватила меч и с силой рассекла вешалку.
Но этого было мало. Ей хотелось разрушить всё.
— Четырнадцатая! — Чу Динцзян увидел её налитые кровью глаза и похолодел.
Это была явная черта одержимости.
Убийственная аура накрыла весь двор, воздух задрожал.
Грохот!
Половина тренировочного зала рухнула, пыль взметнулась к небу.
На шум сбежались наставники.
— Что случилось?! — визгливо выкрикнул один из них.
Но убийственная сила уже рассеялась. Остальные облегчённо заговорили наперебой.
Из облака пыли показалась фигура. Все смолкли. По ступеням спускался Чу Динцзян, держа на руках окровавленную девушку.
— Господин Чу, что произошло? — спросил старший наставник.
— Зал старый, не выдержал, — спокойно ответил он и, не оглядываясь, унёс Ань Цзю.
Он понимал, что отговорка нелепа, но не хотел объясняться при всех.
В тот же день его вызвали в Контрольное управление Повелителей Журавлей. Подозрение: признаки одержимости.
Войско Повелителей Журавлей не отвергало путь демонического совершенствования, но таких людей держали под строгим наблюдением. Их натура неизбежно склонялась к крайностям, и они могли сорваться в бою.
В Шэньу тут же нашлись те, кто заявили: если даже Гу Цзинхун, обладая редчайшими способностями, не достиг Хуацзина, то сила Чу Динцзяна сомнительна. Во избежание беды его следует лишить внутренней энергии.
Так и сбылось сказанное: когда на тебя обрушивается невезение, само Небо отворачивается.
Чу Динцзян не подавился орешком, но получил новый удар судьбы — понижение и месяц заключения в Наблюдательной палате.
