Юноша откинул с лица прядь волос и взглянул прямо на Мэй Цзю:
— Ты и есть четырнадцатая госпожа?
Вэнь Цуй и Вэнь Би склонились в почтительном поклоне:
— Приветствуем шестого господина.
— Встаньте, — сказал он спокойно.
Вэнь Цуй тихо напомнила:
— Шестой господин — сын второй госпожи, о котором упоминала ваша мать. Вам надлежит звать его дядей по линии рода.
Мэй Чжэнцзин?
Мэй Цзю и Мэй Жуянь сразу же склонились:
— Приветствуем дядю.
Лепестки гинкго закружились на ветру. Мэй Цзю не успела заметить, как он спрыгнул с ветви, но в следующее мгновение высокий силуэт уже стоял на земле. Он шагнул вперёд, и длинные ноги вынесли его прямо к ней.
— Так это ты довела мою мать до обморока и из-за тебя мой племянник не вошёл в родословную? — его миндалевидные глаза, похожие на цветущую персиковую ветвь, будто всегда хранили улыбку, создавая обманчивое ощущение мягкости.
Услышав обвинение, Мэй Цзю в страхе юркнула за спину Вэнь Цуй, шепча внутри: «Ань Цзю, помоги! Ань Цзю!».
Ань Цзю, разбуженная быстрым сердцебиением, фыркнула:
— Неудивительно, что над родом тяготеет проклятье. Мужчины и женщины — один другого краше, будто сами собой против правил сотворены.
Мэй Жуянь сделала шаг вперёд и закрыла сестру:
— Дядя, в этих делах нельзя винить сестру. Мы обе недавно вернулись и многого не знали, но когда вторая госпожа велела извиниться перед слугой, мы, хоть и хотели проявить почтение, решились ли бы опозорить лицо рода Мэй?
Она увидела, что выражение Мэй Чжэнцзина не изменилось, и смело продолжила:
— А что до двоюродного брата, разве у сестры есть право решать, войдёт ли он в родословную?
— Я-то думал, в нашем доме наконец появилось что-то любопытное… Скука! — лениво произнёс Чжэнцзин, разворачиваясь, и ушёл с безразличным видом.
Мэй Жуянь недоумённо заморгала.
Вэнь Цуй негромко пояснила:
— Его характер в точности отражает имя. Не стоит принимать близко к сердцу.
Мэй Цзю облегчённо вздохнула и благодарно взглянула на сестру.
Они привели мысли в порядок и направились к родовому храму.
Ворота распахнуты настежь, но ни души внутри.
Вэнь Цуй и Вэнь Би остались у входа, а Мэй Цзю с Жуянь вошли вместе.
В лицо ударил леденящий поток. Перед ними тянулись бесчисленные ряды мемориальных табличек, чёрная стена из сотен душ.
В главном зале стояли десять фигур в широких чёрных одеяниях.
Слева — пятеро в масках, изображавших лица женщин: белые, с узкими глазами, изогнутыми тонкими бровями, ярким румянцем на щеках и кроваво-красной сливой на лбу. Их застывшие улыбки в мрачном храме выглядели пугающе. По очертаниям стройных тел можно было догадаться, что это были женщины.
Справа стояли пятеро в масках демонов, высокие и крепкие — явно мужчины.
— Это гандхарвы1 и якши2, — прошептала Мэй Цзю, голос её дрожал.
Слёзы выступили у Мэй Цзю на глазах, её трясло всем телом. Разве не должно было быть всего лишь поклонов и благовоний? Откуда здесь эта мрачная тьма, словно сам ад ожил?
В этот миг с боковой двери вошёл хозяин рода вместе с пятью старейшинами.
Десять фигур в чёрных одеяниях тотчас же отошли в стороны.
Старейшина Чжи мельком обратил взгляд к восточной группе «якш», словно всматриваясь в толпу в поисках чего-то, и в его глазах мелькнуло воспоминание, отдавшееся дрожью. Его пальцы, сжимающие посох, побелели от напряжения.
Хозяин рода не произнёс ни слова, а лишь взял с алтаря две пахучие палочки и зажёг их. Одну из них он поднёс в руке к священным табличкам.
— Вы обе поклянитесь пред предками, — проговорил он, держа в ладони одну тлеющую палочку, — что будете верны роду Мэй и не совершите ничего, что причинит вред интересам рода. Если нарушите клятву — не будет вам пощады ни на небе, ни на земле.
- Гандхарвы (乾达婆, qiándápó) — небесные музыканты, служители Индры, питающиеся ароматом и звуками, их ещё называют «богами благоуханий». ↩︎
- Якши (夜叉, yèchā) — злые духи, питающиеся плотью, способные вредить людям. ↩︎
