Он привык видеть картину целиком, не упуская ни одной мелочи. Зато это требовало огромного напряжения. Ань Цзю же, хоть и не ощущала всех, легко выделяла опасных. Это соответствовало её природе стрелка. Цель для неё всегда была самой отчётливой.
Оба достигли Хуацзин, но сила их различалась. Сосредоточенная атака Ань Цзю была несравнимо мощнее, потому она могла выпускать духовную Цзинсянь, чего другим не удавалось.
— Раз так, — сказал Чу Динцзян, — попробуй определить, есть ли среди этих шестидесяти одной человек та женщина в пурпурном.
Ань Цзю сосредоточилась.
— Есть.
— Прекрасно! — глаза Чу Динцзяна блеснули.
— Но странно, — тихо сказала она, — почему Безумец до сих пор не заметил меня? После того как я убила Ли Тина и бежала, он сумел перехватить меня. Значит, способен различать мою духовную силу.
Безумец всегда жаждал помериться с ней в стрельбе; если бы узнал, что она рядом, непременно бы явился.
— Если ты уверена, что это он, — ответил Чу Динцзян, — остаются два объяснения. Либо кто‑то приказал ему не действовать без разрешения, либо он тебя просто не помнит.
Ань Цзю кивнула. Это звучало разумно.
Безумец обычно искал сильных противников, и лишь она была исключением. Он не мог забыть поражение в древнем храме; встретив её вновь, не стал бы отступать. Значит, либо память его стерта, либо он подчиняется Елюй Хуанъу. Судя по его «смирению», второе тоже возможно.
— У нас будет только один шанс, — сказал Чу Динцзян. — Если не удастся, сразу уходим.
Ань Цзю согласилась.
С тех пор как она впервые выпустила духовную Цзинсянь из Лука Подчиняющего Дракона, она поняла: даже если натянуть тетиву всего на несколько цуней, сила выстрела во много раз превышает обычную. Поэтому и теперь она выбрала этот способ.
— Ждём подходящего мгновения, — тихо произнёс Чу Динцзян.
Безумец, будь то потеря памяти или иная причина, всё ещё обладал прежней мощью. Пока он рядом с Елюй Хуанъу, внезапная атака почти невозможна, а в случае неудачи отступить будет трудно.
Они обсудили план и затаились в ожидании.
***
Луна стояла высоко.
Речной ветер нёс лёгкий запах водорослей.
На носу корабля Елюй Хуанъу сидела прямо на палубе. Её длинное платье цвета слоновой кости струилось по доскам, волосы спадали чёрным водопадом, кожа белела, как снег, а губы горели алым. Рядом стояла деревянная чаша с чистой водой, на краю которой лежала свежая ткань.
Безумец, обняв кувшин с вином, сидел напротив. Его одежда была изодрана, седые волосы спутаны и перехвачены чёрной лентой. Он сидел смирно, позволяя Елюй Хуанъу острым кинжалом сбривать густую, как бурьян, бороду.
С каждым её движением клочья волос срывались и уносились ветром, открывая лицо удивительно красивое и мужественное.
Елюй Хуанъу отложила кинжал, смочила платок и осторожно протёрла ему щёки. Безумец прищурился, словно кот, принимающий ласку. На его лице застыло довольство.
— Почему ты слушаешь Лу Даньчжи? — спросила она.
Безумец улыбнулся:
— Он мой дядя.
— Он обманул тебя, — голос Елюй Хуанъу стал холоден.
Тот растерялся, губы его дрогнули в обиде:
— Но он знает, что у меня на заднице родимое пятно…
— Ты носишь фамилию Цуй, а он — Лу. Какой же он тебе дядя? Он сперва выманил у меня этот секрет, а потом использовал, чтобы обмануть тебя, — Елюй Хуанъу бросила платок в чашу, вода всплеснула. — Ты мне больше не веришь?
