Хранитель Шэн, хоть и слыл в Контрольном управлении Повелителей Журавлей человеком, что всё держит под своим надзором, в быту был ленив до невозможности. Он ленив настолько, что даже спорить с кем‑то считал утомительным. Чу Динцзян знал об этой его слабости и потому, не спрашивая согласия, велел Гу Цзинхуну силой притащить его.
Шэн тяжело вздохнул и начал рассказывать:
— Фэны занялись судоходством в Янчжоу лишь три поколения назад. Сначала у них было всего несколько грузовых судов, они сопровождали чужие товары. Тогда в Великой Сун ещё не существовало государственных пристаней, и Фэны, чтобы облегчить путь своим кораблям, скупали земли и строили собственные причалы. Так и сложилось их нынешнее богатство. Большинство людей знают о них только это.
Он помолчал и продолжил:
— Но если говорить о родословной Фэнов, то и сам не ведаю, с какой эпохи её следует вести. Говорят, их предки ещё во времена Хань ходили в Западные земли. Мужчины рода издавна бродили по свету, торговали, рисковали, не боялись трудностей. В смутные годы Пяти династий весь клан переселился в Янчжоу. В эпоху Тан, когда к Поднебесной стекались посольства со всех сторон, многие торговые дома разбогатели на дальних поездках. Фэны были среди них. Однако века беспорядков истощили их род: торговля по дорогам опасна, и к нашему времени потомков осталось немного. С нынешней династией они уже не ведут прежних дел, потому и слава их померкла.
— А ведь пристани Фэнов и ныне раскинуты по всем рекам Поднебесной, — удивился Чу Динцзян. — Кто бы подумал, что такой род продержался столь долго. Если у них и впрямь есть связь с усадьбой Пяомяо, хлопот не оберёшься.
Он задумался и спросил:
— Ты знаешь трёх нынешних управляющих Фэнов?
Хранитель Шэн взглянул на него с лёгкой укоризной:
— Фэн Фан — старший внук рода, но не унаследовал решительности своих предков. Он с детства мягок и безволен. Отец держал его при себе, сам учил, и все смелые решения, что он когда‑то принимал, были подсказаны отцом. Фэн Хан — сын от второй жены, парень с головой, но покойный старый господин ценил лишь первородного от законной супруги. Фэн Хан вырос в избытке и ласке, стал вспыльчивым и самонадеянным, часто ошибался в горячке. К тому же он ветрен и распутен, аж шесть наложниц держит. Третий управляющий — человек посторонний, зовут его Цинь Чжэн, и вот уж кто действительно умен и способен…
Шэн подробно пересказал всё, что знал о Цинь Чжэне, почти слово в слово совпадая с рассказом Чжу Пяньсянь. Он говорил так обстоятельно, будто Фэны жили у него за стеной, и Ань Цзю невольно прониклась уважением.
Отряд повернул на юг, направляясь сухим путём к Янчжоу. Всю дорогу Чу Динцзян расспрашивал Хранителя Шэна о делах усадьбы Пяомяо, пока тот, измотанный, не рухнул в повозке и не заснул без задних ног. Последние его слова были:
— Чу Динцзян, ты безжалостен.
В повозке остались Гу Цзинхун, Чу Динцзян и Ань Цзю.
— Господин Чу знаком с Хранителем Шэном? — спросил Гу Цзинхун.
— Знаем друг друга не первый год, — коротко ответил Чу.
— Слыхал, этот человек не любит сближаться с кем бы то ни было. Удивительно, что вы нашли общий язык.
Настоящее имя Хранителя Шэна — Шэн Чанъин, детское прозвище Лу‑цзы. Род Шэнов тоже принадлежал к семействам Повелителей Журавлей, но к его поколению остался один он.
Маленький Лу‑цзы рос в нужде и, не имея иного выхода, взял родовой знак и поступил в Контрольное управление Повелителей Журавлей. Судьба обошлась с ним жестоко: его меридианы были повреждены от рождения, и сколько бы он ни трудился, мастером стать не мог. Сначала он подметал дворы, мыл полы, выполнял самую чёрную работу. Семь часов в день — не меньше, а потом ещё час‑другой крал у сна, чтобы читать. От постоянного недосыпа здоровье его расстроилось. Управление щедро снабжало лишь тех, кто рисковал жизнью; таким, как он, доставались только пища, одежда и скудное жалованье.
Контрольное управление растило холодных убийц, и человеческое участие там почти не водилось. Шэн Чанъин прошёл путь от уборщика до нынешнего положения лишь силой воли и упорством. С виду он был приветливым и никогда не отказывал в просьбах — привычка, выработанная годами низкой службы, — но в душе оставался замкнутым и холодным. За всю жизнь у него были лишь два близких человека: друг детства Сюй Чжи, с которым они вместе поступили в управление, и Чу Динцзян.
Сюй Чжи вскоре был отправлен учиться искусству чтения мыслей, и друзья расстались на десять лет. Чу же, услышав о Шэне, нарочно приблизился к нему. Он не притворялся, открыто показывал, что хочет воспользоваться его знаниями, и, быть человеком прямым и щедрым, семь лет подряд он не оставлял попыток сблизиться. Постепенно Шэн перестал настораживаться, и теперь они могли называться друзьями.
Чу не стал продолжать разговор, и в повозке воцарилась тишина. Ань Цзю, прислонившись к стенке, прикрыла глаза.
Прошёл час. Она вдруг выпрямилась, и Чу спросил:
— Что случилось?
— Мо Сыгуй.
Ань Цзю распахнула окно и выглянула наружу. Позади по дороге бежал человек, держа на поводке двух тигрят. Те, впервые покинув Контрольное управление, с любопытством обнюхивали всё подряд, доводя хозяина до отчаяния.
— Остановить повозку, — велел Гу Цзинхун.
Мо Сыгуй, запыхавшись, подбежал. На людной дороге он не смел кричать, а потому уже решил, что не догонит караван. Но повозка вдруг остановилась, и он, подхватив тигрят под мышки, из последних сил бросился вперёд.
Добежав, Мо Сыгуй сразу заметил Ань Цзю и, не раздумывая, юркнул в повозку. Места там и без того было впритык, а теперь, с ним и двумя зверятами, стало совсем тесно. Не найдя, куда приткнуться, Мо Сыгуй плюхнулся прямо на Шэна и водрузил тигрят ему на грудь.
— Эй, да он такой хилый, не раздавлю ли? — пробормотал он, но с места не двинулся.
Молодой человек лишь раскрыл веер и стал обмахиваться.
От чёрных костей веера из льда драконьего мозга шёл прохладный аромат, и воздух в повозке стал свежим.
— Как ты нас выследил? — спросила Ань Цзю, не отрывая взгляда от тигрят.
