Проглотив лекарство, Лоу Минъюэ направила внутреннюю силу, заставляя целебную энергию стремительно разойтись по жилам.
Маленький тигрёнок вскоре перестал чуять следящий аромат и, потеряв направление, беспомощно метался у её ног.
Мо Сыгуй присел, трижды хлопнул ладонью по земле.
Тигрёнок тут же подскочил. Мо Сыгуй вынул из-за пазухи крошечный флакон, высыпал из него нечто, похожее на кокон шелкопряда, и сунул зверьку. Тот схватил добычу зубами, прожевал с жадностью, а через миг уже задрал мордочку, глядя на хозяина.
Мо Сыгуй убрал флакон, поднял зверька за шкирку, прижал к себе и, мрачно усмехнувшись, проворчал:
— Толстяк!
Лоу Минъюэ убедилась, что лекарство подействовало, и, не оборачиваясь, направилась прочь.
— Божественный лекарь, она ушла, — напомнил Хранитель Шэн.
Мо Сыгуй только тогда поднял голову, выдохнул с облегчением, опустил взъерошенного тигрёнка на землю и подтолкнул его:
— Сяо Юй, ступай, поиграй с Да Цзю.
Он взглянул вслед уходящей женщине и, будто оправдываясь, произнёс:
— Это невеста, что была мне предназначена. Только теперь она не желает даже говорить со мной.
Лоу Минъюэ, уже переступив порог, вздрогнула. После их встречи это был первый раз, когда Мо Сыгуй столь прямо признал её прежнюю.
Глаза её затуманились, дыхание сбилось. Она прошептала:
— Мо Сыгуй, забудь об этом. Цю Нинъюй умерла.
Теперь осталась лишь Лоу Минъюэ, та, что несёт в сердце бездну кровной вражды. Я не позволю тебе шагнуть со мной в эту пропасть.
В беседке снаружи Мо Сыгуй лениво покачивал веером и с улыбкой спросил:
— Брат Лу-цзы, ты уже обзавёлся семьёй?
— Чанъинь не женат, — с нажимом ответил Хранитель Шэн, выделив своё имя.
Во всём Контрольном управлении Повелителей Журавлей лишь Сюй Чжи знал его детское прозвище. Кто мог проболтаться, и гадать не нужно. Этот счёт он непременно предъявит при встрече.
Однако Сюй Чжи не был человеком легкомысленным. Он владел искусством подчинения сердца, умел видеть суть людей. Раз уж он доверил Мо Сыгую даже такую мелочь, значит, признал его достойным.
Хранитель Шэн редко вступал в долгие разговоры, но Мо Сыгуй — прямой ученик великого целителя, ныне сам признанный божественный лекарь. Его сведения имели значение, да и скука подталкивала к беседе. Он спросил:
— Почему госпожа Лоу не желает говорить с божественным лекарем?
Мо Сыгуй замедлил движение веера.
— Она несёт на себе тяжесть мести и не хочет втянуть меня в свою беду. Но…
Он посмотрел на дом, где скрылась Лоу Минъюэ, и произнёс, неясно кому — собеседнику или ей самой:
— Мо Жань не изменит клятве, данной в этой жизни.
— Истинно, человек преданный и благородный, — вздохнул Хранитель Шэн.
Преданный и благородный? Сам Мо Сыгуй не знал, осталась ли в нём прежняя любовь к Лоу Минъюэ. Он лишь помнил, что когда-то поклялся защищать её до конца дней и что обещал старейшине Ци не предавать чувства.
Хранитель Шэн хотел спросить ещё, но, заметив печаль в его взгляде, умолк.
Осенний ветер внезапно поднялся, закружил сухие листья; в воздухе стояла прозрачная, горьковатая тоска уходящего времени.
Тем временем Чу Динцзян сам отправился в Дом Нефрита, чтобы поручить Юй Пяньфэю доставить груз к пристани.
Остальные спешно готовились: ведь всего два десятка человек должны были штурмовать усадьбу Пяомяо. Они лишь недавно покинули Контрольное управление Повелителей Журавлей и, по сравнению с опытными убийцами, едва ли могли быть уверены в себе. Но даже зная, что путь их ведёт к смерти, они обязаны были идти. Такова их судьба. Чем тщательнее подготовка, тем выше шанс выжить.
На фоне тревожных сборов Суй Юньчжу и других, Ань Цзю оставалась спокойной. Всё своё время она посвящала тренировкам и… давлению на Мо Сыгуя.
