Отряд людей, следуя за следящими бабочками, прочесал весь горный овраг, но Мо Сыгуя так и не нашёл.
Они остановились. Один из воинов спросил:
— Лекарка Нин, неужели с бабочками что-то не так?
— Невозможно! — не успела Нин Яньли договорить, как стоявший рядом здоровяк вскрикнул от боли и пошатнулся.
— Что случилось?
Нин Яньли выхватила из рукава нефритовый флакон, внутри которого лежал камень ночного сияния. Свет мгновенно разлил вокруг бледное свечение, и все увидели, как с тела воина сочится кровь, кожа будто содрана живьём. Зрелище было невыносимое.
— А-а! — человек, стоявший рядом с Нин Яньли, закричал, падая, и в отчаянии вцепился в край её одежды: — Лекарка Нин, спасите!
Один за другим остальные начали испытывать ту же муку. Нин Яньли почувствовала, как подошвы вдруг зачесались и зажглись болью, словно тысячи муравьёв впились в плоть. Она опустила взгляд. Из-под обуви проступала кровь, растекаясь по земле тёмным кругом. Жжение поднималось выше, к ногам, будто острые лезвия рассекали кожу. Сначала она ощутила лишь горячую волну, но вскоре боль стала нестерпимой, ноги задрожали, и стоять стало невозможно.
Следящие бабочки, словно охваченные пламенем, вспыхнули и обратились в пепел, который тихо осыпался в воздухе.
— Давненько не виделись, — раздался за её спиной насмешливый голос Мо Сыгуя.
Нин Яньли резко обернулась. В тусклом свете ночного камня Мо Сыгуй стоял в светло-нефритовом одеянии, чёрные волосы его были наполовину собраны, наполовину свободно спадали на плечи. В глазах, похожих на цветущие персики, играла улыбка. Он держал в руке сложенный наполовину веер тёмно-фиолетового цвета и легко постукивал им по ладони.
— Для уважаемой лекарки Нин я специально приготовил средство под названием «Ночная бессонница разлуки», — произнёс он мягко. — В народе зовут его просто «растворяющий плоть порошок». Прошу оценить.
Лицо Нин Яньли побледнело. Она вынула из-за пояса пилюлю и уже хотела проглотить её, но Мо Сыгуй усмехнулся:
— Не спешите, лекарка. Некоторые лекарства лишь усиливают действие моего яда.
Он не стал добивать её. Ему хотелось увидеть, до какого предела простирается искусство Нин Яньли.
Изначально Мо Сыгуй приготовил совсем иной яд, но когда помогал Ань Цзю перековать тело, внезапно нашёл вдохновение и создал этот, способный превратить живую плоть в гниющую жижу. Однако «растворяющий плоть порошок» обладал лишь разрушительной силой, без способности возрождать ткани, как то зелье для перековки. Стоило яду коснуться кожи, плоть начинала разлагаться, и если в течение трёх месяцев не найти противоядия, от человека оставался лишь скелет. Боль же не отпускала до самой смерти.
— Великий целитель Поднебесной оказался столь беспощадным… Прекрасно, — сквозь зубы произнесла Нин Яньли.
— Преувеличиваете, — спокойно ответил Мо Сыгуй и, сложив руки в приветственном поклоне, добавил: — До новой встречи, если судьба позволит.
Нин Яньли сжала нефритовый флакон, но тот не выдержал её внутренней силы и разлетелся вдребезги. Камень ночного сияния рассыпался на мелкие осколки, которые, падая, сверкали, словно метеоры, теряющиеся в траве. Свет вокруг мгновенно угас.
В чаще леса двое убийц из Войска Повелителей Журавлей, несших за спиной корзины с лекарственными травами, видели всё собственными глазами и оцепенели от ужаса. Когда Мо Сыгуй подошёл, они поспешно склонили головы, их прежняя надменность исчезла без следа.
— Возвращайтесь, — тихо сказал Мо Сыгуй.
