— Я видела Мэй Цзю, — повторила Ань Цзю.
Мо Сыгуй на миг застыл, а потом медленно произнёс:
— Знаешь, о чём я только что думал?
Ань Цзю покачала головой.
— О том, что, пожалуй, я с самого начала ошибся, выбрав путь лекаря, — вздохнул Мо Сыгуй. — Следовало идти по пути Дао. Тайна жизни и смерти слишком глубока, врачу не дано её постичь, не так ли?
Он посвятил жизнь поиску способа удержать дыхание жизни, знал, как это трудно, но теперь, кто‑то нарушил сам закон смерти. Умершая вдруг ожила. Всё, чем он жил, показалось ему детской забавой.
Ань Цзю присела рядом и спросила:
— Зачем тебе постигать жизнь и смерть? Я думала, ты ищешь власть над ними.
Мо Сыгуй задумался, потом выдохнул, вытер руки платком, налил себе воды.
— Вот теперь ты сказала верно, и мне стало легче. Как она теперь?
— Она вышла замуж за Хуа Жунтяня, — ответила Ань Цзю.
— Кх‑кх! — Мо Сыгуй поперхнулся водой. — За… за кого?
— За Хуа Жунтяня. Разве это странно?
— Значит, она воскресла в теле женщины, принадлежавшей самому владыке? — Мо Сыгуй понял, что Ань Цзю не знает подробностей, и объяснил: — Император пожаловал Хуа Жунтяню в жёны Мэй Шинянь, но та умерла. Говорят, Хуа Жунтянь нашёл замену — служанку, когда‑то бывшую при дворе, тоже из рода Мэй.
— Так вот оно что, — Ань Цзю действительно не узнала то лицо.
Мо Сыгуй, глядя на её спокойствие, не выдержал:
— Ты хоть немного можешь удивиться? Посмотри на себя — ни тени эмоций!
— А чему удивляться? — спокойно ответила она.
— Как чему?! Мэй Цзю вдруг ожила — это ли не чудо? Император отдаёт женщину, с которой делил ложe, в дом Хуа — разве не оскорбление? Между владыкой и родом Хуа и без того пламя и вода, а теперь… страшно подумать!
— Вот это‑то меня и тревожит, — Ань Цзю нахмурилась. — При такой вражде между императором и Хуа, Мэй Цзю вряд ли ждёт счастье. Похоже, поговорка «добро вознаграждается добром» — ложь.
Она ведь думала, что возрождение Мэй Цзю — награда судьбы, а выходит, жизнь её не легче прежней.
— Если владыка и дальше будет так играть с огнём, Хуа непременно восстанут, — пробормотал Мо Сыгуй.
Ань Цзю знала, что в этих краях женская чистота ценится превыше всего, но всё равно не могла понять.
— Странные вы люди.
— Что странного? — Мо Сыгуй искренне удивился.
Ань Цзю подперла щёку ладонью.
— Почему мужчина может спать со сколькими угодно женщинами, а женщине дозволен лишь один мужчина?
— Это не называется «спать»! — Мо Сыгуй уже привык к её странным словам, но всякий раз не мог не возмутиться.
— Тогда как? «Соитие»? — невозмутимо уточнила она.
Он помрачнел.
— Я слышала, — продолжила Ань Цзю, — что только на духовном уровне связь мужчины и женщины становится любовью. А ведь большинство женятся, даже не зная лица друг друга, только ради потомства. Так что ты прав: слово «соитие» куда точнее.
— Я этого не говорил, — устало бросил Мо Сыгуй. — Хватит пустословить. Лучше скажи, собираешься ли ты найти Мэй Цзю?
— Зачем? — искренне удивилась Ань Цзю.
