Ань Цзю пряталась в здании управления, и лишь когда все стражники обратили внимание на Хуа Жунцзяня, она бесшумно перелезла через стену с другой стороны.
Она всё ещё не решила, стоит ли отдавать яшмовый знак главы рода Мэй, поэтому не пошла искать Мэй Чжэнъяна, а, изменив облик, бесцельно бродила по городу.
У берегов Бяньцзина росло множество ив. Весной по реке скользили расписные лодки, звенели флейты и струны, и над водой стоял весёлый гомон. Ань Цзю долго бродила вдоль набережной и, спустившись вниз по течению, в бедных кварталах увидела, как у самой воды бедняки расставили лотки, зазывая лодочников. Большинство торговали свежими цветами. Весна только начиналась, цветов было немного, и потому эти ранние бутоны ценились особенно. Ими молодые господа старались снискать расположение певичек из увеселительных домов.
Постояв немного, Ань Цзю свернула в узкий рукав реки. Здесь большие лодки не проходили, дома по берегам стояли покосившиеся, и потому место было тихое и безлюдное. Пройдя немного, она заметила впереди лоток с надписью «Вонтон». Продавец сидел под плакучей ивой и удил рыбу. Его одежда была выстиранная до белизны, а солнечные блики, пробиваясь сквозь листву, ложились на лицо, мешая разглядеть черты. В этой безмятежности, посреди убогой обстановки, было что-то странно притягательное, и Ань Цзю остановилась.
Постояв немного в стороне, она подошла ближе и села на низкую табуретку.
Услышав движение, мужчина чуть повернул голову и осторожно спросил:
— Гостья хочет поесть?
Ань Цзю взяла с прилавка лежавшую там книгу и ответила:
— Одну миску вонтонов.
Он улыбнулся с искренней радостью:
— Прошу немного подождать.
Он аккуратно положил удочку, прижал её камнем и неторопливо подошёл к очагу.
Ань Цзю раскрыла книгу, но, не разобрав ни слова, отложила её и взглянула на хозяина. Тогда она заметила, что его глаза безжизненны. Он был слеп. Она внимательно всмотрелась: юноше было чуть больше двадцати, лицо не красивое, но чистое, белое, с мягким выражением, а во всей фигуре чувствовалась спокойная учёность, от которой становилось легко на душе.
Слепой юноша вымыл руки, приподнял чистую ткань, и под ней показались два десятка аккуратно слепленных вонтонов. Свет падал на его лицо, делая его особенно мирным.
Когда вонтоны закипели, аромат быстро наполнил воздух.
Через некоторое время он поставил перед ней миску:
— Прошу, гостья.
Ань Цзю зачерпнула ложкой, откусила и вкус дикой зелени, смешанный с нежным мясом, наполнил рот. Блюдо было простое, без изысков, но удивительно свежее и лёгкое.
Она ела молча, пока вдруг не услышала, как у юноши за столом громко заурчал живот. Тот смутился и неловко улыбнулся.
Ань Цзю на миг остановилась, потом быстро доела всё до последней капли и спросила:
— Сколько с меня?
— Семь вэней, — ответил он и, опасаясь, что цена покажется высокой, поспешил добавить: — Там ведь много свинины.
Ань Цзю достала из-за пояса серебряную монету и вложила ему в ладонь. Не говоря больше ни слова, она поднялась и ушла.
Позже, по пути, она купила мешок муки и кусок свинины, вернулась к тому же лотку и поставила покупки на стол.
— Это тебе. Через несколько дней я снова зайду поесть.
Юноша всё ещё не мог прийти в себя от того, что за одну миску вонтонов получил серебро, и не сразу понял, что происходит.
Помолчав, он поспешно спросил:
— Как мне звать благодетельницу?
В ответ только ветер прошелестел в ивовых листьях.
